Что ж, придется пешком выбираться. Лешка упрямо сжал губы.

Значит, так! Сначала – к бабке, пускай что-нибудь другое придумывает, а то ишь, свалила, хитрая какая! Да, сначала к бабке, а там дальше видно будет.

Перепрыгнув по кочкам, Лешка выбрался на сухое местечко, снял с ноги правый кед и, матерно выругавшись, швырнул его в болото, вслед левому. После чего засучил штанины и босиком зашагал к лесу, к грунтовке…

В траве вдруг что-то блеснуло. Лешка нагнулся, посмотреть… и вдруг услышал плач. Тихое такое рыдание где-то совсем рядом. Показалось? Нет, точно кто-то плакал! Вон там, в ельнике!

Оглядевшись по сторонам – лес стоял тихий, спокойный, лишь где-то далеко, на Черном болоте, изредка кричала выпь – юноша осторожно подкрался к ельнику… Под невысокой раскидистой елкою, уткнувшись лицом в мох, кто-то всхлипывал, дрожа всем телом. Можно сказать, рыдал даже. Бедняга… Одет… Черт! Одет – в малиновый недешевый полукафтанец, украшенный серебряной плющенной проволочкой – битью, да подпоясанный желтым шелковым кушачком – нет, отнюдь не бедняга это плакса, скорей – богатяга! Какой-нибудь купеческий сын или даже боярин… Купеческий сын… Стоп! А ведь, похоже, получилось! Ну да, получилось, иначе б откуда…

– Эй! – наклонившись, Лешка потеребил плачущего за плечо. – Ты что тут так рыдаешь? Трактор в болотине утопил?

Паренек – это был именно что небольшой парнишка, лет, может, четырнадцати или чуть больше – испуганно дернулся, оглянулся – светлоголовый, с припухшим от слез лицом и серыми заплаканными глазами.

– Ну, не реви же! – Юноша успокаивающе улыбнулся и присел рядом. – Лучше расскажи вдумчиво – что с тобой приключилось…

– Тяте-е-еньку полонили-и-и-и… – шмыгая носом, поведал отрок. – Остальных всех поубивали, ироды…

– Угу. – Лешка кивнул. – А ты, значит, убег!

– Как увидал татей – в болотину кинулся… – мальчишка набожно перекрестился. – Тем и упасся, спаси и сохрани, Господи!

– А тятенька-то твой кто?

– Купец Ерофей Размятников! – с неожиданной гордостью выпалил отрок. – А я – евонный сын, Ерофеев Иван. Брянские мы, литовцы. В Белев к татарам с торговлишкой ездили, расторговались удачно, да вот еще решили во Мценск заехать, да потом – по всем верховским княжествам, тятенька уж зело хотел соболей прикупить – да во Львове продать, уж там-то соболей с руками бы оторвали. Выгода!

– Смотрю, не особо-то вы в выгоде оказались, – усмехнулся молодой человек. – Караван разграбили, купца полонили, а тебя… Не заметили, что ли? Ой, непохоже это на разбойников…

– Да как же не похоже, мил человек? Я-то – вот он!

– Да, ты-то – вот он, – согласился Лешка. – Только вот, думается мне, тати тебя специально не заметили… Чтоб было кому за отца выкуп платить. Потому, думаю, можешь сейчас смело идти на все четыре стороны, никто тебя здесь больше не тронет – невыгодно. Ну – и меня за одно. Ну, хватит ныть, давай, вставай, идем.

– Куда? – Мальчишка послушно поднялся на ноги.

– Сейчас сообразим. – Лешка остановился на поляне и задумался.

Интересно, сколько здесь прошло времени, после того, как он ушел к Черному болоту? Неделя, две? Листья на березах чистые, зелененькие, без всякой там желтизны – значит, не август, июль, скорее всего. Или вообще – июнь. Впрочем, что гадать, когда спросить можно?

– Месяц? – с некоторым удивлением переспросил Иван. – Светозар, июнь по-ромейскому. Вчера как раз был день мученицы Акилины и Святого Трифилия… Слушай, а ты сам-то кто?

Лешка ухмыльнулся – о, спросил, наконец. Значит, пришел в себя парень.

– И что здесь делаешь? Не тать-ли, случаем?

– Ага, тать, без сапог. – Лешка согнал со щеки слепня. – Был бы тать – ты б у меня давно б без кафтана ходил.

– Ой! – Мальчишка испуганно схватился за полы кафтанца.

– Не бойся, не отниму, – засмеялся юноша. – Охолони-ка малость, дай сообразить, подумать… Значит, так… – Лешка почесал затылок. – До села… Амбросиево, кажется, называется… да, Амбросиево… по большаку километров пять…

– Амбросиево?! – вдруг всколыхнулся отрок. – Знаю Амбросиево, проезжали. Большое такое село – десяток дворов и рядок. Только, по-моему, его татары пожгли… не все, но половину изб – точно.

– Это плохо, что пожгли. – Алексей поджал губы. – Как бы не сгубили старосту да мужиков… Я ведь их знаю, да и они меня вспомнят, должны, по крайней мере… Не скажешь, как тут на большак выйти?

– Не-а… – Мальчишка пожал плечами. – Мы ведь нездешние. От болота, на полночь, кажется…