Поругав себя, Лешка сплюнул наземь и, повернувшись, угрюмо зашагал обратно к базилике. А куда еще-то?

Слава Богу, хоть все оказались целыми. Напарники – Панкратий и Иоанн отделались синяками, а ювелир Игнатий Волар – легким испугом. Впрочем, все понимали, что все это – только начало больших неприятностей. Ювелиру бандиты могли отомстить, а парней ждал страшный разнос начальства и, может быть, увольнение.

– Вы б все же уехали на время к родственникам, – взглянув на бледного аргиропрата, устало посоветовал Алексей. – У вас же есть, в Морее, кажется.

– Да, – еле слышно отозвался ювелир. – Я уже отослал туда семью.

– Правильно сделали.

Игнатий Волар вздохнул:

– Теперь, видно, придется продавать мастерскую.

Негромко переговариваясь, стражники забирали трупы. Прожектором горела луна.

– Продавать мастерскую?! – начальник сыскного секрета городской эпархии протокуратор Филимон Гротас был страшен в гневе. Щеки его пылали, глаза источали молнии а вислые усы топорщились словно копья. – А с чего это, дорогие мои, уважаемый господин Волар должен закрывать производство? С того, что государство – вы! – не может его защитить от каких-то там вонючих разбойников? А, между прочим, уважаемый господин аргиропрат честно платит налоги и является лояльнейшим подданным базилевса! И что взамен? Что, я вас спрашиваю?

Все трое парней сконфуженно потупились. Да они и вообще пока не поднимали глаз.

– А взамен – потерянная мастерская, разлука с семьей и – очень моет быть – разбойничья месть! – продолжил разнос начальник. – И что прикажете делать несчастному ювелиру и таким, как он? – Филимон язвительно прищурил левый глаз. – Податься к туркам? Уж те-то сумеют его защитить. А вы… Вы хуже турецких лазутчиков! Благодаря вашему разгильдяйству не только пострадал конкретный человек, обратившийся к нам за помощью, между прочим. Нет, дело куда хуже, чем вам, может быть, представляется. Этот Игнатий Волар, он ведь не сам по себе существует – у него имеются и родственники, и работники, и друзья – и все они сегодня… нет, вчера ночью – потеряли веру в устои нашей власти! Это что же выходит – разбойники сильней базилевса?! А? Я вас спрашиваю! Что молчите?

Парни молчали. А что говорить-то? Лопухнулись с ювелиром, чего уж…

Протокуратор Филимон Гротас смерил всю троицу презрительно-гневным взглядом и, заложив руки за спину, заходил по кабинету. Парни украдкой переглянулись – это хождение было хорошим признаком, похоже, праведный гнев постепенно покидал начальство.

– Ну, вот что, – Филимон, наконец, остановился, бросил недовольный взгляд на приоткрытую дверь. – Вот что я вам имею сказать… Ты, Иоанн, – начальник упер палец в грудь светловолосого парня с кудрявой бородкой и большим синяком, расплывшимся на левой половине лица. – Красавец, что и сказать. Работать можешь?

– Могу, господин Гротас!

– У тебя там что по последнему заявлению… кража свиньи, кажется?

– Да-да, свиньи. Там такая ситуация…

– Меня твоя ситуация не волнует! – снова взвился начальник. – Какую печать регистратор повесил на заявление?

– Зеленую.

– Сколько дней срок?

– Неделя, господин Гро…

– А у тебя сколько прошло?

– Пять дней.

– Пять дней?! Так что же ты тут стоишь?! Марш работать! И чтоб к завтрашнему дню эту свинью нашел! Нашел и передал владельцу! Марш!

Вытянувшись, Иоанн кивнул начальству и поспешно покинул кабинет.

– Теперь ты, – подкручивая усы, Филимон строго посмотрел на Панкратия. – Как там с нападением на зеленщика?

– Так это мальчишки пошутили, господин протокуратор, я уже с ним поговорил…

– Поговорил? А, между прочим, зеленщик недоволен остался! Иди теперь с ним говори, чтобы не написал жалобу эпарху! Марш!

Панкратий тоже ушел, правда, успев незаметно подмигнуть Лешке. Ободряюще так подмигнул – мол, держись. И вышел, прикрыв за собою дверь.

Проводив его взглядом, начальник устало махнул рукой оставшемуся в одиночестве Алексею:

– Садись, что маячишь?

Лешка поспешно сел.

– Ну, что скажешь? – Филимон вперил в него тяжелый взгляд.

– А что сказать – виноват, – поджал плечами юноша. И в самом деле, что тут еще скажешь?

– Это я виноват, не ребята, – продолжал Лешка. – Я же был старшим…

Протокуратор неожиданно хохотнул:

– Запомни, Алексей – виноватятся одни дураки. Умные люди – не бьют себя кулаком в грудь, а как можно быстрее исправляют допущенные ошибки.

– Так я…. Так я и готов…

– А для того, чтобы эти ошибки исправить, их нужно сначала найти, – Филимон резко вскинул голову. – Кто стрелял?

– Старик… Ну, тот, неприметный тип лет сорока…

– «Неприметный тип» – язвительно передразнил начальник. – Чем это он таким неприметен? Кераксион Младенец, кстати, тоже прекрасный стрелок… был… Теперь уж года три, как не ходит – ноги отнялись. Ладно, о стрелке потом. То, что ты выстрелил первым – правильно. Иначе б плохо пришлось ювелиру.