– Опять делать надо. Думаю, с топливопроводом что-то…

– Думает он… А вообще, погодите-ка!

Бандит вытащил из кармана карту – ту самую, выдранную с мясом из атласа несчастных байдарочников, оглянулся…

Лешка деловито возился с мотором.

– Смотри сюда, Серпень, – тыкая в карту грязным кривым пальцем, негромко промолвил главарь. – Видишь, просека? Вот по ней сейчас и пойдем…

– А с этими как же? – шепотом спросил бандит.

Крыж поначалу ничего не ответил, лишь сплюнул за борт. Потом усмехнулся:

– Ты все верно понял, Серпеша! Только – по-тихому, шуметь не надо.

– Я пацана в камыши свожу? – неожиданно попросил Пескарь. – Наверное, он уже писать хочет.

Мерзкая ползучая ухмылочка искривила тонкие губы уголовника:

– А, Илька? Пойдешь со мной?

– Не на-а-адо…

– Пойдешь… Куда денешься?

– Черт с тобой, бери! – махнул рукой Крыж и, понизив голос, добавил: – Лопатку вон, в лодке, возьми – там где-нибудь и закопаешь.

– Понял тебя, Крыж…

Прихватив со дна лодки небольшую лопатку, какую любят брать с собой рыбаки, охотники и владельцы «Нив», молодой уголовник выскочил из лодки и, грубо схватив за руку, вытащил плачущего пацаненка.

Отлично!

Пора!

Увесистый гаечный ключ, пущенный умелой рукою, угодил по затылку Крыжу…

Тот дернулся… и повалился на днище.

Прыжок! Левой ногой в скулу Серпеню! Есть!

Теперь, главное, пацан…

Отшвырнуть ногой Пескаря… подхватить ребенка на руки… Теперь – в камыши, и дальше!

Все произошло, наверное, секунды за три, вряд ли больше. Оглоушенные бандиты не успели опомниться, как Алексей с Ильей были уже в камышах.

– Лови! Лови, гадов! – послышались позади злобные возгласы вперемешку с матом.

Лешка остановился – он этого ждал, и, в принципе, вовсе не собирался бегать от бандюков по лесу, тем более – с ребенком. Место было удобное – камыши росли густо.

– Вот что, Ильюшка, – ты здесь посиди, тише воды ниже травы, – тихо сказал Алексей. – Только не высовывайся, не кричи и не плачь – понял?

– Угу… – Мальчишка испуганно моргнул. – А вы куда, дяденька?

– А я этих уведу подальше… И обязательно за тобой вернусь. Жди!

Хлопнув дрожащего пацаненка по плечу, старший тавуллярий ужом прополз в камышах и, оказавшись в лесу, у ручья, пошарил под знакомым деревом. Ага… Вот она, сабелька! Теперь пора показаться бандитам – а-то они что-то уж слишком долго шарятся в камышах.

Лешка вышел из-за деревьев… И тут же упал – якобы споткнулся. Снова поднялся, нарочито медленно…

– Вон он! Вон он, гад! – обрадованно заверещал Пескарь. – Стой! Стой, гадина, стой, хуже будет!

Лесную тишину, только что нарушенную громкими злобными криками, окончательно разорвал выстрел. Потом – еще один. Просвистели над головой пули.

Ага! Вот уже дошло и до этого!

А пистолет-то у них, похоже, один – у главаря. Что ж, тем лучше. Значит его – первым…

Лешка быстро спрятался в папоротниках, за ручьем.

На тропе показались бандиты. Двое – Серпень и Пескарь. В руке у Серпеня поблескивал вороненым металлом ствол.

Та-ак… Значит, похоже, главарю – кранты. Удачно попал гаечный ключ, вах!

Пропустив бежавшего первым Пескаря, Лешка коршуном взметнулся из папоротников и взмахнул саблей…

Обернувшийся тут же Пескарь округлил глаза от удивления и ужаса, увидев, как, подпрыгивая на кочках, катится по лесной тропинке отделенная от тела голова Серпеня.

Молодой бандит даже не успел понять, что происходит, когда сверкающий клинок пронзил его сердце.

– Ну вот. – Лешка вытер об траву окровавленный клинок. – Теперь можно и отдышаться. Хм, тоже мне – бандиты! Рвань мелкотравчатая.

Пошарив в папоротниках, пистолета так и не отыскал – видать, улетел в ручей. Ну и черт с ним! Нагнулся над трупом молодого бандита… Обыскал, посмотрел рядом – ага, вот он ножичек. Так себе, дешевка, девок только пугать, да и то – малолетних. А что у обезглавленного? О, тут штуковина посерьезней – настоящая финка с наборной зековской ручкой. И лезвие такое… тяжелое – удобно метать. В общем, неплохой ножичек, пригодится колбаску порезать.

Усмехнувшись, старший тавуллярий помолился за упокой души новопреставленных рабов Божьих Серпеня и Пескаря, и сунув нож за пояс, под куртку, насвистывая, отправился за Ильей.