С другой стороны, у входной двери, Сухан, чётко, как на учениях, развернулся в боевую стойку, взяв еловину наизготовку. Второй мой прокол — надо было ему рогатину дать. И кольчугу на него одеть. Не подумал.

Но мужики, увидев непривычную последовательность чётко отработанных движений, несколько отвлеклись, обратили внимание на моего постоянного сопровождающего. И вспомнили, что Сухан не только из «верных» бойцов Акима, но и «живой мертвец» Ваньки-колдуна.

А сам «колдун», ошалев от внутренней паники, от неизбывного предчувствия «сейчас нас бить-убивать будут!», начал куражиться. Меня со страху такой кураж пробивает… Хорошо, что не понос. Потом всего два раза стыдно бывает: что — испугался, и что — сделал.

Я вскочил на стол, выбил чечёточное коленце, единственное, которое знаю, покрутил над головой своим дрючком берёзовым и радостно-истерическим голосом поинтересовался:

– Ну чё? Спляшем?

Нет, не тяну я на Наташу Ростову — время моего первого бала здесь ещё явно не пришло. Да и «графинечка» — на столах не плясала. Никто меня не выбрал, не пригласил — не сыскалось в «паучьей» толпе князя Андрея Болконского. Так я и остался в этот раз — не обпляснутый…

Часть мужиков в сердцах поплевала на пол и двинулась и выходу. И остановилась. Деревянное, без мимики, гладко выбритое лицо Сухана, и не менее гладкая и тоже вполне не-мимическая оглобля, направленная в животы… прогуливающихся по поварне… как-то не располагали к продолжению дефиляжа.

– Ну вот и славненько. Пар лишний выпустили — теперь и поговорить можно. Эй, там — пива гостям принесите.

Суховатый, чуть старческий голос Акима разрядил обстановку. Халява — она всегда сладка. Гостям шустро тащили пиво и воблу. А я смущённо слез со стола под укоризненным взглядом Акима. И с чего это я так перепугался-разволновался?

Но усаживаясь за стол, увидел, как тяжело, неловко возвращается на своё место Яков. Стал бы он подниматься без причины? И короткий шёпот Акима возле моего уха: «Ловок!» показался уже не только рефреном-подколкой. А — похвалой. Может быть…

Мужики промыли разгорячённые глотки, а я, по разрешающему кивку Акима, позволил себе продолжить. Процесс «примучивания» как беременность — прервать, чтобы позднее продолжить с этого же места — не получиться.

– Значится так. «Паучья весь» стоит на Рябиновской земле. Тихо! Так написано в княжеской надельной грамоте. Так подтверждено нынешним Ельнинским посадником.

Начавшийся, было, общий гомон и новые попытки встать и уйти — оборвались. Последней новости «пауки» не знали. Власть их сдала.

Действующим считается последнее решение. Если раньше мы с Акимом выглядели как захватчики, мошенники, которые какими-то хитрыми уловками пытаются задурить честных крестьян и отобрать у них их собственность, то теперь уже они сами оказывались «возмутителями спокойствия», мятежниками и бунтовщиками. Причём, поскольку вынесено не новое решение, а лишь подтверждено старое, то оно обретает «обратную силу» — все конфликты между «Паучьей весью» и Рябиновкой теперь оказывались «воровством» «пауков».

В 21 веке ситуации, когда законодатель даёт своему решению «обратную силу» крайне редки. «Россия — страна с самой непредсказуемой историей» — мудрое наблюдение российской исторической науки. Но в законодательстве «обратная сила»… это настолько неприятно, настолько разрушительно для системы в целом, что даже позитивные, разрешающие решения такими делать избегают. Можно вспомнить череду Ельцинских амнистий в Демократической России, амнистию Берии или «птенцов Керенского» — эпизоды из этого же круга. Изменения не «по вновь открывшимся обстоятельствам», а по «принципу самодура»: «не по ндраву!».

Легко можно понять стремление хомосапиенсов изменить прошлое: жизнь человеческая коротка, убирать последствия чьего-то решения, принятого когда-то… Проще отменить причину.

И старательно забыть древних греков: «Даже бессмертные боги не могут сделать бывшее — небывшим».

У нас здесь наоборот: «небывшее» — стало «бывшим». Зависимость «Паучьей веси» от Рябиновки вдруг стала давно действующим законом. Обрела девятилетнюю историю. Среди взрослых мужчин-«пауков» практически нет людей, которые так или иначе не участвовали в мероприятиях, которые могут быть расценены Рябиновским владетелем как враждебные. Все — виноваты, и в любой момент могут быть подвергнуты наказанию. Или — прощению. На усмотрение владетеля. Права боярина в границах его вотчины включают в себя и власть судебную, по широкому кругу оснований, и власть исполнительную.

– Ё! Дык…

– Замолчь! Вона как… И чего?

«И чего» может означать, например, взыскание боярской подати за девять лет. С использованием «обычной резы» — кредитного процента. После Мономаха есть ограничения по применению процентной ставки, но любая ставка ниже 50 % («третный рез») — хорошо. Бывает выше — краткосрочный, «месячный рез». Если только пятая часть, как прописано в Книге Чисел из Торы — «обычный рез» — чистое благодеяние, «повезло дураку». Но насчитывается такое «везение», в отличие от «месячного» и «третного», без ограничения времени и суммы.