Для Гари Тернера, сидевшего в своем офисе на Уолл-стрит, ненастная погода имела такое же значение, как и ливень в Самарканде. Он лихорадочно набирал номер на трубке, прикрывая рот свободной рукой.

— Я знаю, мистер Масако, у вас сейчас может быть очень тяжелое время, но это очень важно. Ваш сын обязательно бы мне помог…

В трубке внезапно повисла тишина. Гари не мог перевести дыхания от удивления. Он изо всех сил пытался держать себя в руках. Масако бросил трубку, или что там происходит, черт возьми? Господи боже мой, он висит на волоске от гибели! А этот узкоглазый, который понимает лишь каждое десятое его слово, так с ним обращается!

— Эй, Гари, объект справа! — раздался шепот Пола из соседней кабинки.

Потом появился мистер Фостер, который выглядел вполне беззаботно. Правда, никто ни разу не видел его озабоченным.

— Гари, Гари, ты умный малый. Но ты не настолько умен, как о себе думаешь.

Гари застыл на своем месте. Мистер Фостер оперся костяшками пальцев о его стол. Он навис так низко над лицом Гари, что тот мог рассмотреть поры на носу босса. Разве это были поры? Это были бездонные шахты, каньоны! От него пахло каким-то отвратительным средством для волос.

— Малыш Гари, мне только что звонили из Комиссии по ценным бумагам.

Гари попытался взять себя в руки и заставить свое горло повиноваться ему. Однако оно оказалось способным только на ломкий голос подростка:

— Правда? Комиссия по ценным бумагам?

Фостер начал потеть. Его глаза, казалось, больше подошли бы злобной крысе, чем этому человеку.

— Они все знают о сделках с «Воридиумом», которые ты проводил за границей.

Гари хотел спросить: «Какие сделки с „Воридиумом“?», но решил, что это было бы лишним.

Мистер Фостер покраснел так, будто Гари задал свой вопрос вслух.

— Ты знаешь, о чем идет речь, — прорычал он. — После слияния они будут стоить целое состояние.

Все, его вычислили. Поймали. Приперли к стенке. У него оставался лишь один выход.

— Я ничего не покупал…

— Не будь идиотом, Гари. Скажи своим друзьям в Японии, чтобы они сбросили все до слияния. Комиссия не должна ничего найти, иначе тебе придется нанимать хорошего адвоката, потому что за такие фокусы они точно упекут тебя за решетку.

Он выпрямился и провел руками по своим дурацким волосам. Чем он их мажет? Бриолином? Маслом?

— Мне лично начхать на то, что с тобой будет, — продолжил он. — Но если тебя заметут, то пятно ляжет на всех нас. Так что ты должен поступить правильно, Гари.

Он развернулся и пошел к выходу, так же спокойно, как и вошел. Пол, который во все уши прислушивался к каждому слову разговора, спросил, о чем шла речь. Гари не стал отвечать, а только метнул в его сторону выразительный взгляд и понадеялся на то, что до этого придурка дойдет, что его надо оставить в покое.

А какая тюрьма на самом деле? Либо он достучится до мистера Масако, либо скоро узнает все о тюремном быте. Смешно, но он отчаянно пытался избавиться от плывущего к нему богатства из-за того, что какого-то человека убило градом. В другой момент он бы даже потешался над этим. Да, но сейчас ему было не до смеха.

Академия Пайнхерст уже целый век стояла на крутом берегу Гудзона. В контрасте с безумством городской жизни, бушующей по другую сторону от высокой стены красного старинного кирпича, увенчанной стеклянной мозаикой на бетоне, широкие лужайки студенческого городка казались оазисом. Но сейчас бешеные вихри, сталкиваясь друг с другом, обрушивались с небес лавиной, терзая деревья, траву, забрасывая дорожки обломками веток. Картина больше не казалась мирной.

В старинном актовом зале, крышу которого поддерживали огромные темные балки, дождь так яростно барабанил по крыше, что и без того нервные участники олимпиады плохо слышали свои собственные ответы, не говоря уже о самих вопросах.

За длинным столом, позади вывески «Средняя школа Вудмонт», вместе с другими ребятами сидели Сэм, Брайан и Лора. Перед столом стояла кафедра, с которой судья в аккуратном темном костюме с красно-коричневым галстуком читал вопрос: «В 1532 году испанский конкистадор Франсиско Писарро пленил одного из братьев-наследников императора инков у высокогорного перуанского города Кахамарка. Как его звали?»

Сэм с презрением подумал, что это действительно была «Своя игра», и если бы не драгоценная Лора, то ни за какие блага мира он не согласился бы участвовать в этом дурацком ребячьем соревновании.

— Монтесума, — прошептал Брайан.

— Нет, Монтесума был в Мексике, а не в Перу, — быстро ответила Лора. — Как же его… Ана… Ата?

Сэм наблюдал за мучениями своей команды и за тем, как совещались их соперники, со страхом поглядывая на судью. От нечего делать он принялся рисовать испанский галеон, плывущий по открытым водным пространствам. Может быть, так выглядел корабль Писарро, плывущий в Перу, чтобы уничтожить одну из величайших цивилизаций мира за каких-то двадцать семь тысяч килограммов золота, которое, кстати, было истрачено одним поколением испанских королей.