– Прости, Юсуф, – сказал он, подходя к Халифе и извиняющимся жестом поднимая руки. – С этим пируэтом в лодке – просто не подумал. Сглупил…

Халифа бросил ему спрайт, давая понять, что нисколько не обиделся и приятелю незачем извиняться. За спрайтом последовал «кит-кат». Мужчины обнялись, и знакомый Халифы расцеловал его в обе щеки.

– Как поживает Зенаб? – спросил он, когда они сели, свесив ноги с каменного парапета.

– С каждым днем все лучше, – покривил душой детектив. – А Раша?

– Нормально. Только перерабатывает. У них не хватает людей, и ей приходится трудиться в две смены. У бедной девочки глаза не открываются. Вчера вернулась домой в полночь.

Жена Омара Раша аль-Захви работала педиатром в луксорской больнице. Сам Омар – здешним специалистом по анализам городской компании водопроводной и сточной воды. Его главным объектом были воды в районе древних памятников, где и пересеклись их дорожки с Халифой. Это произошло лет десять назад, и с тех пор они часто встречались, хотя в этом году реже.

– Ну и как состояние? – спросил Халифа, открывая кока-колу и кивая в сторону озера.

– Дерьмовое, – буркнул Омар. – В буквальном смысле. Вибрация от производимых на Аллее сфинксов земляных работ повредила канализационную сеть в этой части города. Нечистоты просачиваются в сточные воды, и вся эта грязь поступает в озеро, когда оно пополняется водой. Я уже месяц слежу за этим процессом, и положение постоянно ухудшается.

– Мой нос ничего не чувствует.

– Поверь, через пару недель почувствует. А потом здесь так завоняет, что никто не подойдет к берегу. Придется все осушать, а затем заново наполнять из Нила. Будь оно неладно!

Омар потянул язычок на банке, и изнутри хлынул гейзер спрайта, оросив его руки и комбинезон. Он отставил банку и стянул с головы шапочку.

– До того как ты появился, я был совершенно сухой, – проворчал он, проводя шапкой по мокрой штанине. За их спинами раздались свистки, извещавшие туристов, что приближается время закрытия и им пора двигаться в сторону выхода из храмового комплекса. Издалека донеслось ритмичное буханье свайных молотов, ставшее в последние два года обычным фоном луксорской жизни.

– Ты производишь анализ на месте? – спросил Халифа после паузы, смахивая с лица муху и делая новый глоток кока-колы.

– Отправляем образцы в Асьют. До этого у нас была договоренность с больничной лабораторией, но с тех пор, как началась эта треклятая стройка, им приходится делать слишком много анализов и лаборатория не справляется.

Халифа немного посидел, болтая ногами, затем спросил:

– Могу я попросить тебя об одолжении?

– Валяй.

– Мне поступили сообщения, что в Аравийской пустыне испорчены колодцы. Требуется совет.

Детектив рассказал, что произошло на фермах Аттиа, его двоюродного брата и в монастыре Дейр-эль-Зейтун. Несмотря на все усилия выбросить погубленные колодцы из головы, он не переставал о них думать. Что-то там было не так, что-то произошло. И пусть он теперь был уже далеко не таким хорошим сыщиком, как раньше, все равно, если наблюдал непонятную цепь событий, хотел получить объяснение.

– Могут колодцы стать непригодными по естественным причинам? – спросил он, закончив историю. – Испортиться сами по себе?

Омар задумчиво отхлебнул из банки со спрайтом.

– Очень сомнительно. Колодцы пересыхают, это правда. И могут стать непригодными, хотя почти всегда благодаря загрязнению промышленными отходами. Или иногда прорыву канализации, что мы наблюдаем здесь. Но ты сказал, что это произошло посреди Аравийской пустыни?

Халифа кивнул.

– Это объяснить намного труднее. Полагаю, там рядом нет предприятий: цементных заводов, бумажных фабрик, чего-нибудь в этом роде?

– Насколько мне известно, нет.

– Подозрительное дело. Редко, но случается, что вода портится после глубинных подвижек, но событие должно быть масштаба землетрясения, однако ни о чем подобном мы не слышали. И еще тот факт, что все колодцы принадлежали коптам.

Омар сделал еще глоток спрайта и, отставив банку, принялся методично разворачивать «кит-кат», разрезая ногтем большого пальца фольгу между вафлями.

– Хочешь, чтобы я попробовал разобраться? – Он отломил одну вафлю и протянул Халифе.

– Если не возражаешь.