Он был поглощен собственными переживаниями и поэтому вновь и вновь во всех деталях рассказывал о том, что происходило с ним и его семьей в Форосе. Он произносил вещи, которые заставляли людей морщиться: о том, что Горбачевы боялись есть, потому что их могли отравить, и о том, что его внучку не пускали плавать в Черном море.

Понять его, конечно, можно: повернись события иначе, и путчисты доказали бы всему миру, что Горбачев физически не способен управлять страной. Способы известны... Но Горбачев не понимал, что в значительной степени по его вине вся страна оказалась в тяжелейшем положении.

Вернувшись из Фороса, Михаил Сергеевич не видел, что механизмы управления страной разрушились, что республиканская и местная власть жаждет самостоятельности. А союзные республики побежали из Советского Союза, испугавшись, что такой путч — не последний.

Августовские события были одной из причин распада СССР, хотя никто из путчистов этого никогда не признает.

24 августа Верховный Совет Украинской ССР принял «Акт провозглашения независимости Украины»:

«Исходя из смертельной опасности, которая нависла над Украиной в связи с государственным переворотом в СССР 19 августа 1991 года, — продолжая тысячелетнюю традицию устройства государства на Украине, — исходя из права на самоопределение, предусмотренного Уставом ООН и другими международно-правовыми документами, — осуществляя Декларацию о государственном суверенитете Украины, Верховный Совет Украинской Советской Социалистической Республики торжественно провозглашает независимость Украины и создание самостоятельного украинского государства — Украины...»

Горбачев все еще ощущал себя полновластным президентом, который всеми руководит и всем раздает оценки. И в первые дни после провала путча совершил несколько непростительных ошибок — не участвовал в митингах, где его ждали, и не нашел слов, которые следовало произнести. Горбачев не понял, что должен первым делом выступить перед защитниками Белого дома.

Пока он был заперт в Форосе, ему сочувствовали, его судьба беспокоила людей. Когда он вернулся и попытался вести себя по-прежнему, он стал многих раздражать.

22 августа, выступая по телевидению, Горбачев сказал:

— Прежде всего я должен отметить выдающуюся роль президента России Бориса Николаевича Ельцина, который встал в центре сопротивления заговору и диктатуре...

Горбачев не сумел по-человечески поблагодарить Ельцина, зато решил присвоить ему звание Героя Советского Союза. Ельцину хватило сообразительности отказаться:

— Народ одержал победу над путчистами. Настоящие герои были на баррикадах.

Золотая Звезда была бы слишком маленькой наградой для Бориса Николаевича. И ему не хотелось принимать ее из рук Горбачева.

Российский парламент, над зданием которого 22 июня впервые подняли трехцветный флаг, пригласил к себе Горбачева. Организовать встречу Руслан Хасбулатов поручил Сергею Филатову. Тот связался с Бакатиным, который поговорил с Горбачевым. Тот немедленно согласился.

Встретили Горбачева криками «В отставку!». Для многих российских депутатов он был политическим врагом. Теперь они не считали необходимым сдерживаться. На протяжении всего выступления он чувствовал враждебное отношение зала, который кричал и шумел.

Ельцин внимательно наблюдал за ним и воспользовался ситуацией. Он фактически заставил Горбачева одобрить все указы, подписанные в эти дни президентом России.

Горбачев говорил:

— Борис Николаевич утром прислал пакет решений, что вы принимали. Я их все перелистал, и вчера, когда меня спрашивали, законны или незаконны эти указы, я сказал: в такой ситуации, в какой оказалась страна, российское руководство, другого способа и метода действия я не вижу, и все, что делал Верховный Совет, президент и правительство, было продиктовано обстоятельствами и правомерно.

Ельцин поймал его на слове и сказал:

— Я прошу это оформить указом президента страны.

Пока Горбачев продолжал говорить, Ельцин решил судьбу коммунистической партии:

— Товарищи, для разрядки. Разрешите подписать указ о приостановлении деятельности российской компартии.

В зале раздались аплодисменты.

Ельцин на глазах депутатов вывел свою подпись и довольно произнес:

— Указ подписан.

Горбачев, оказавшийся в дурацком положении, попытался возразить:

— Не вся компартия России участвовала в заговоре. Запрещать компартию — это, я вам прямо скажу, будет ошибкой для такого демократичного Верховного Совета и президента.

Ельцина это не смутило.

— Михаил Сергеевич, указ не о запрещении, а о приостановлении деятельности российской компартии до выяснения судебными органами ее причастности ко всем этим событиям. Тем более, что российская компартия до сих пор в министерстве юстиции России не зарегистрирована.

Ельцин подошел к трибуне, на которой стоял Горбачев, и, тыча в него пальцем, заставил его прочитать запись заседания кабинета министров СССР — она свидетельствовала о том, что правительство предало своего президента.