Шрифт:
Говард молча отступил в сторону, присоединившись к остальным серым фигурам, стоявшим поблизости. Босоножка была в порядке — она сидела на спине у Темпа и держала в руке слабо светившийся волшебный скипетр.
На первый взгляд, остальные тоже были в порядке. Грегор лихорадочно переводил взгляд с одного на другого: Живоглот… Картик… Люкса… Газард… кучка летучих мышей…
Стоп. Летучих мышей было всего три. Три, не четыре.
На полу, покрытая серым пеплом, лежала одна из них. Голова ее покоилась на коленях у Газарда. Это была Талия.
ГЛАВА 25
— О нет… Как же так?! — пробормотал Грегор.
Такая маленькая, такая смешливая… и такая храбрая. Она нырнула в бурную реку, чтобы спасти Газарда, она держала его в своих когтях и не выпускала, хотя сама уже теряла сознание… Она так старалась не отставать от взрослых летучих мышей… Она мужественно вела себя во время потопа… и со скорпионами… и когда они попали в воздушные потоки…
Грегор вспомнил о последней шутке, которую она от него услышала. И как она расхохоталась сквозь душившие ее рыдания — не могла не рассмеяться, такая уж у нее натура… «Встретимся на углу».
Все-таки она была еще совсем ребенком.
Он подошел ближе и опустился на колени перед телом Талии.
Она казалась такой маленькой со сложенными крыльями, которые теперь безвольно лежали вдоль тела. И не было того жизнерадостного свечения, которое всегда исходило от этой летучей мыши, того ареола беззаботности и счастья, который всегда ее сопровождал…
Грегор аккуратно положил руку ей на грудь и смахнул пепел с персиковой шерстки.
Газард был безутешен, слезы градом струились по его лицу.
— Это все тайные знаки. Это знаки! Сначала моя мама, теперь Талия!
Серое от пепла лицо Люксы было отстраненным и словно окаменевшим.
— Это моя вина, — произнесла она негромко. — Я не должна была позволять никому из них лететь на этот чертов пикник.
— Но на пикнике им опасность не грозила, кузина, — возразил Говард. — Это я настаивал на походе во Впадину, а все проблемы и опасности начались именно там.
— Нет, это моя вина, — вмешался Арес, — я должен был лететь быстрее. Я нес ее, и мне надо было лететь быстрее…
— Прекратите, хватит! — прервал их Живоглот. — Она умерла не по вашей вине: она наглоталась ядовитых испарений — и вы тут ни при чем, никто из вас! Она просто летела — а значит, дышала глубоко. А поскольку она еще маленькая — интоксикация наступила быстрее. Вот и все! И никто тут не виноват.
Их разговор обеспокоил Босоножку. Она сползла со спины Темпа и приблизилась к Талии.
— Вставай, Талия! — позвала она летучую мышь. — Просыпайся!
— Не надо, Босоножка! — Грегор схватил ее за руку.
— Надо, чтобы она проснулась, — сказала Босоножка. — Газард плачет. Когда она проснется?
Грегор вдруг понял, что не сможет больше выдавать Босоножке стандартную версию о том, что все будет хорошо: Талия немножко поспит, а потом проснется и снова будет веселой, звонкой и счастливой. Почему-то сейчас это было уже неправильно.
Босоножка растет. И очень скоро она и сама должна будет во всем разобраться…
— Она не проснется, Босоножка, — произнес Грегор. — Она умерла.
— Не проснется? — подняла бровки Босоножка.
— Нет. На этот раз нет, — повторил Грегор. — Она ушла. Совсем.
Босоножка обвела глазами лица стоявших вокруг, взглянула на плачущего Газарда:
— А куда она ушла?
Поскольку ответа не последовало, Босоножка спросила еще раз, более настойчиво:
— А куда она ушла? Где она теперь будет жить?
Вопрос повис в воздухе, никто не мог найти правильных слов, но Говард наконец произнес:
— Она… она теперь будет жить в наших сердцах, Босоножка.
— И в моем тоже? — Босоножка сложила ручки на груди.
— Да. Там она и будет жить, — кивнул Говард.
— А она может летать? Она не улетит? — Босоножка прижала ручки покрепче к груди, словно боясь, что Талия вырвется оттуда и улетит.
— О нет, она останется там навсегда, — ответил Говард.
Босоножка вопросительно глянула на Грегора, и он кивнул. Тогда она медленно отошла и снова забралась на спину Темпу в глубокой задумчивости.
— Если вы собираетесь что-то делать с ее телом — делайте это сейчас, — сказал Живоглот. — Мы не можем здесь долго оставаться, этот пепел прикончит нас всех.