Он не взял трубку.

– Мне сделали предложение, представляете? – сообщила моя домработница. – И он сказал, что тоже хочет иметь от меня детей!

– Поздравляю, – ответила я.

– Я видела вас по телевизору. Что это у вас на голове-то было?

– Прическа, Ира, прическа. Хочешь сделать себе такую на свадьбу?

– Да не дай бог! Лучше уж в девках ходить…

– После свадьбы ты увольняешься?

– Что это вдруг? – Ира сделала обиженное лицо и остановилась, раздувая ноздри.

– Ну, просто. Может, он не хочет, чтобы ты работала.

– Это у вас: хочет не хочет. А у нас: надо. У следователей зарплата-то, представляете?

– Не представляю.

– А за SMS спасибо. Ну и крику было!

Так спешила выйти из дома, что забыла кошелек.

Ладно.

Телевидение снимало меня на выставке «Мир искусства».

С двух камер.

Я смотрела на «Элизиум» Бакста.

Такая неброская красота, такие размытые очертания. Как будто я была там. Или кто-то мне рассказывал.

И мне это нравилось.

– Скажите, чтобы стать известной писательницей, обязательно жить на Рублевке?

– Не обязательно. – По замыслу режиссера, я смотрела на картину.

– А какая отличительная черта рублевских девушек?

– Я вам отвечу, если вы мне назовете отличительную черту девушек из Бирюлева.

Это сон. Точно. Это мои сны. Эти цвета, эти линии похожи на мои сны. Так легко и спокойно.

– А говорят, что эту книжку написали не вы? – Микрофон длинный, как нос оператора. Но я не кусаюсь.

Пожимаю плечами. Как объяснить?

Над пропастью письменного стола я страдаю галлюцинациями. С детства. Улыбаюсь:

– Я.

Он не звонит. Я отдавала телефон оператору – ни одного пропущенного звонка.

Я – эксперт на съемке «Шоу рекордов Гиннесса». Российских.

Мне так удобнее: целый день или телевидение, или газеты. Не смешивать и не сбалтывать, как говорил Джеймс Бонд.

Человек с накачанными мышцами спины сожрал 37 тараканов.

Они сыпались с его руки, разбегались в разные стороны, он преграждал им дорогу ботинком, ловко подхватывал с пола и засовывал в рот.

По-моему, он их не жевал.

Надеюсь, что я улыбалась. В камеру крупным планом.

Мировой рекорд был – 36 тараканов. Мы его побили.

Наверное, я должна была испытывать гордость. Меня подташнивало. После съемки мне дали кофе. Тараканы активно шевелились у меня во рту.

В ресторане НТВ снимало мой обед с подружкой. Подружкой была Катя.

В каждой ложке супа, который я гламурно отправляла в рот на крупном плане, жирно плавал, перебирая ножками, черный усатый таракан.

– Звук не пишем? – интересуюсь я.

– Нет! – кричит режиссер. – Но вы разговаривайте о чем-нибудь, мы потом интервью подложим. И жестикулируйте! И иногда – официанта в кадр.

– Я влюбилась! – Катя зажмурила глаза.

– Отлично! – похвалил режиссер.

– В кого? – негромко спросила я.

– Не поверишь! – Она снова зажмурилась.

– Хватит! – не одобрил режиссер. – Давайте другие эмоции!

– Кто? – настаивала я, активно размешивая суп ложкой и улыбаясь.

Катя захихикала.

– Стриптизер. Ну, стриптизер он.

– Да ладно!

– Ему 26.

– Ух ты!

– Отлично, девушки, еще поживей!

– И прямо влюбилась?

– Ага. Я думала, со мной уже такого никогда не случится.

– Ну, ты даешь. А он?

– Он без ума от меня. Я сейчас к нему еду.

– Симпатичный?

– Бот такой огромный! – она взмахнула руками.

– Эту эмоцию еще раз! Повторяем! Катя снова взмахнула руками.

– Вот такой большой! Я так счастлива!

– Познакомишь?

– Попозже. А то он сейчас всех стесняется.

– Все, девушки, спасибо!

Я с удовольствием отодвинула тарелку с супом.

Занялась аутотренингом – представила себе, что таракан, которого я сейчас проглочу, – последний.

Проглотила.

Вроде все.

Максимум – усики остались. Я их выплюнула. Они неприятно щекотали щеку.

Припарковалась в Крылатском, возле магазина звукозаписи.

Раньше я в таких только в Америке бывала.

– Чем могу помочь? – Менеджер.