– Приезжай подписывать договор.

Так было даже лучше.

Я – везучая и счастливая. Мне хочется петь и улыбаться!

Я стану знаменитой писательницей и что там мне сказали про деньги?

А когда он позвонит, мое «алло» будет из третьей категории! «Сколько можно мне названивать!.,»

Я пробежала глазами договор.

В Москве еще не начали топить, и в офисе издательства было зябко.

Я, наверное, последняя в Москве снимала босоножки и переходила на осенние туфли. Я и на «зимнее время» последняя переходила. Принципиально еще неделю не переводила часы. И всюду опаздывала.

– А почему тут написано, что перевод на иностранные языки тоже принадлежит вам?

– Это типовой договор.

Моему издателю было лет тридцать. Он был современный, лысый.

Он заканчивал работу ровно в шесть.

Ровно в восемь он ужинал в компании таких же современных и лысых приятелей.

Конечно, с ними были девушки.

Обычно разные.

Причем уже очень давно девушки из «Рая», «Дягилева» и «Оперы» слились у него в одно, даже не обязательно симпатичное лицо. Лицо-трансформер. Сегодня оно скуластое, завтра будет с голубыми глазами, а какое было вчера – не важно.

– Я получаю 20% от прибыли?

– Ну конечно. Мы же рискуем, мы вкладываем в тебя деньги. Сначала мы их должны отбить.

– Я возьму договор домой, почитаю.

– Послушай! – На его гладко выбритом лице глаза бегали туда-сюда, как в мультиках, когда изображают ночь. – У меня совсем нет времени! Нам нужен новый автор, не хочешь подписывать – не надо. У меня таких рукописей!.. – Он почему-то пнул ногой подоконник. Как будто рукописями была забита батарея.

Хотя через два часа в этом холодном офисе я была готова поверить во что угодно.

Не хотелось звонить мужу. Бывшему.

Услышать его скептическое: «Книгу написала? Ты?»

Конечно, писать книги, готовить завтрак, петь, танцевать, жить, быть красивой, любимой, не тратить деньги, уважать его привычки, не разговаривать по телефону, не дружить с дурами, не строить глазки его партнерам, не толстеть, не капризничать и все время улыбаться – может только его новая девушка.

Не я.

Звоню.

Ему некогда. Пытаюсь объяснить ситуацию в двух словах. Просит в одном. Называю ключевое. «Договор».

– Читай! – командует. И я с ужасом думаю о том, что вот так вот он командовал семь лет. Много.

Читаю.

– Это бред! – Он говорит о том, что роялти должны быть от оборота. А не от прибыли.– И вообще, возьми юриста! Кто сам подписывает договор?

Мне холодно.

Глаза из мультика уже давно соскочили с Литого черепа и носились по всему кабинету.

Все-таки мой договор – это не так серьезно. А потом, неизвестно, что будет завтра.

Рано или поздно начнут топить, ему придется извлечь рукописи из батареи…

– Ну, ладно. Подписываем.

Главное – что книгу напечатают.

Еще до Нового года.

– Только права на иностранные издания вычеркните.

– Хорошо, хорошо! Я уже на все согласен.

У меня красивая подпись. Я ее еще в школе придумала.

В офисе вроде даже потеплело. Глаза вернулись на место. Под брови.

– Ну, ты молодец! – сказал издатель. – Я таких жестких договоров еще ни с кем не подписывал.

Мне даже стало приятно. Какая я крутая! Сама, без юриста…

Это был первый и последний мой договор без юриста. Мой, а также всех моих друзей и знакомых.

Правило № 1: Если очень хочется что-то подписать, подпишите дневник своему ребенку. Если еще нет ребенка или он не ходит в школу (мой случай) – все равно подпишите, рано или поздно пригодится.

Он не звонил.

Позвонила моя подружка Марина. Она поссорилась со своим продюсером. И теперь он не берет трубку.

Позвонил мой приятель, мы иногда играем с ним в теннис.

– У меня угнали машину! – орал он в трубку. Подозреваю, что он обзванивал всех своих знакомых по записной книжке. У него был новый «Flying Spur». – Там были все мои скидочные карточки!!!

– Ужас, – согласилась я. – Не расстраивайся.

Последний раз я ему проиграла четыре сета подряд.

Это только осень. Так я решила.

Был третий день, если считать с того дня, когда я съела чипсы.

Он не звонил.

Ничего романтического в страдании я уже не находила.

Не то чтобы он был мне очень нужен, этот бывший телеведущий. Если бы позвонил.

Но он не звонил.

Я была старой и одинокой.

Я вообразила себе, что в меня можно влюбиться. Подслушать мой телефон, мчаться за мной в машине, стоять под дождем.