Несмотря на почти абсолютную непроницаемость клубящихся стен, Костя каким-то внутренним чувством угадывал массивные сооружения, остающиеся позади. Вскоре, однако, они перестали появляться – судя по всему, Топор вывел свой отряд из поселка.

Утоптанная земля поверх изломанного асфальта сменилась травой, но Костя перехода даже не заметил, боясь пропустить какую-нибудь аномалию.

Понемногу скрадывалось ощущение пространства и времени, туман словно съедал все вокруг и потихоньку подбирался к самому Косте. Белое клубящееся однообразие убивало все мысли и чувства, но вместе с этим понемногу исчезал и страх. И Костя даже не знал: огорчаться задержавшемуся надолго туману, или радоваться.

А туман даже и не думал рассеиваться. Наоборот, он становился все гуще, забивая все пространство вокруг бессмысленным постоянным движением, навевал неясные страхи, прятал от уставших глаз не только ловушки, но и ямы под ногами. В тяжелом влажном воздухе становилось все сложнее дышать, а одежда промокла и натирала кожу.

К удивлению Кости, отряд безропотно терпел все указания Топора, хотя уже стало очевидным, что сталкер заблудился и давно пытается найти дорогу наугад. Костя не видел выражения лиц, а лишь слышал иногда тяжелое дыхание, да различал смутные пятна человеческих силуэтов, но несмотря на то, что они двигались без остановки уже несколько часов, никто не жаловался и не стонал. Даже когда под ногами зачавкало болото, и ноги мгновенно промокли до колен, а сталкер продолжал идти вперед, как ни в чем не бывало.

Более того, когда Топор всех заставил вытащить из кармана выданные утром веревки, привязать к ним какой-нибудь груз и кидать в разные стороны, прежде чем начать движение, никто и слова поперек не сказал. То ли понимали, что ничего другого не остается, то ли свыклись с мыслью, что организованная группа имеет больше шансов на выживание только в случае абсолютной дисциплины. Даже, если лидер группы ошибается.

– Ситуация сейчас такова, – сказал Топор, – что надеяться только на меня уже нельзя. Каждый из вас должен стать немного сталкером. Я буквально кожей чувствую аномальную активность, но ничего особого пока не вижу. Но под ногами у нас болото. Идти по нему как по сухому месту – не получится. Придется делать много обходов промоин и топких мест. Объем работы по разведке пути резко возрастает. Поэтому помогать должны абсолютно все.

– Объясняй, что нужно, – коротко сказала Марина.

– Технология проста: сделали несколько шагов – бросьте веревку в сторону от себя и немного по ходу движения. А потом тяните. И прислушайтесь к собственным рукам. Не слишком ли тяжело идет веревка? Не начинают ли потеть руки или не появляется ли жжение на коже?

Сперва все попробовали кидать веревки просто так. Потом Топор нашел небольшую аномалию и минут пятнадцать заставлял всех играть в «рыбака и рыбку». И только потом, развернувшись в полукруглую шеренгу, маленький отряд двинулся через болотину.

И почти сразу же Наташка обнаружила аномалию.

– Ой, есть! – крикнула она и бросила свою веревку на землю.

– Отлично, замри. Сейчас подойду, – сказал Топор. – Что ощутила?

– Как будто что-то по веревке прямо ко мне поползло, – испуганно пожаловалась Наташка.

Топор осторожно взялся за Наташкину веревку и медленно потащил к себе. И вдруг из тумана прямо к нему в руки метнулся шнур огня. В последний момент Топор отпустил конец веревки и вздернул руки вверх. Огонь погас, но от капронового шнура осталась лишь цепочка оплавленных капель на земле.

– Молодец, – с уважением в голосе сказал Топор. – Вот тебе за это премия: еще одна веревочка.

Вскоре стало понятно, о чем изначально говорил Топор. Тупиковых маршрутов движения здесь оказалось столько, что в итоге весь отряд «просачивался» сквозь единственный проход между аномалиями после доброго десятка попыток найти дорогу. Тем более, что вскоре к аномалиям добавились жутко воняющие разогретой грязью промоины и подозрительные лужи, в которых, несмотря на отсутствие пара, что-то булькало и пузырилось. Правда, видимость несколько увеличилась и теперь люди видели друг друга хотя бы на двадцать-тридцать шагов. Но Косте подумалось вдруг, что лучше бы туман сгустился обратно: слишком мрачно смотрелись под ногами черные кочки, покрытые жухлой травой и серым мхом, слишком тоскливо становилось при взгляде на высокие, давно высохшие деревца, сухими палками торчащие из грязевых омутов и прячущие гнилые верхушки в тумане, слишком противно расползалась под подошвой при каждом шаге вязкая грязь.

Пользуясь тем, что никакого особого порядка теперь никто не соблюдал и все начинали дружные перемещения, только когда кто-то находил безопасный проход, а Топор его проверял, Костя держался поближе к Наташке, стараясь при всяком удобном случае подбодрить ее хотя бы взглядом. Но вскоре она посмотрела на него так, что лучше бы отвесила пару пощечин. И Костя перестал на нее даже смотреть и целиком сосредоточился на выискивании аномалий.

Вскоре Вадик, которому надоело бросать веревку, решил облегчить себе жизнь и, сломав тоненькое деревце, стал использовать его как слегу. Топор лишь скользнул по новой оснастке взглядом, но ничего не сказал. Дела у Вадика сразу пошли намного лучше: тыкать палкой во всякую подозрительную точку оказалось гораздо быстрее и проще, чем кидать веревку и разглядывать ее положение в грязи. Глядя на товарища, слегу хотел выломать себе и Миха, но Топор предложил подождать.

– Я многое позабыл, – сказал он. – Но что-то мне припоминается такое, говорили старые сталкеры, что палки в качестве щупов плохо подходят. Для обычных мест – понятно. Ткнешь палкой в «батут», он тебе этой палкой обратно зарядит. И хорошо, если просто в пузо даст, а может ведь вывернуться и по кумполу засветить. Однако на болоте «батут» видно издалека. Как фонтанчик грязевой. И тыкать в него никто уже не будет. Поэтому, давай посмотрим, как дальше у Вадика пойдет. Может и переймем опыт. Позже.