— Мой двигатель состоит из цилиндра, окруженного двойными стенками. Эти двойные стенки необходимы для того, чтобы между ними протекала вода, охлаждающая цилиндр. Температура, образующаяся при сгорании газовой смеси, очень высока, и цилиндр быстро раскалится. Чтобы он не перестал работать, стенки его нужно охлаждать постоянно циркулирующей водой. В цилиндр через специальные золотники поступают и смешиваются в нем газ и воздух. Сгорание газов вызывает их расширение. Давление продуктов сгорания очень велико, и они с силой гонят поршень. На валу насажен большой маховик. Этот маховик силой своей инерции должен придавать движению вала плавность. Цилиндр двойного действия, и взрывы в нем происходят по очереди с двух сторон поршня…

Маринони внимательно слушал зятя. Он по нескольку раз рассматривал каждый чертеж, возвращался к тем или иным деталям и наконец решительно заявил:

— Вот что я тебе скажу, сударь мой: машина работать будет. Но, по мне, она уж очень мала. Я бы сделал ее больше.

— Цилиндр уже отлит. Остается его обработка, — возразил Ленуар.

— Ну, ну, — неопределенно буркнул Ипполит.

По дороге домой старик все еще обдумывал устройство двигателя. На прощание он сказал:

— Я виноват перед твоей машиной и постараюсь хоть частично исправить свою ошибку. Собственно говоря, я должен был бы взять на себя ее постройку. Но я сделал бы ее больше. Мой цилиндр был бы вдвое вместительней. Да, это, по-моему, необходимо, раз мы хотим, чтобы машина приносила пользу.

Ленуар увел старика к себе. Разговор затянулся до поздней ночи.

Кончилось тем, что Маринони решил не откладывая приступить к изготовлению на собственный риск частей для второй машины — большего размера. После того как старик решился на постройку газовой машины зятя, работы пошли ускоренным темпом.

Друзья действовали втихомолку, скрывая свою работу от Бреваля. Сборка машины производилась в дальнем сарае, в самом углу двора. Старая, полуразрушенная постройка не могла привлечь внимания инженера.

Так удалось довести машину до полной готовности.

В вечер, когда решено было сделать первую пробу, Бианка появилась перед сараем с сыном на руках.

Приготовления были закончены. Ленуар и Маринони взялись за маховик и осторожно повернули его, ожидая взрыва. Но маховое колесо сделало оборот, а вспышки не было. Поршень совершил полный ход в обе стороны. Порции газа и воздуха были засосаны по обе стороны поршня и выброшены из цилиндра несгоревшими. Но в тот самый момент, когда друзья уже готовы были бросить колесо, оно вдруг вырвалось из рук и судорожно повернулось на полоборота. Потом задержалось, будто в раздумье, и медленно двинулось, перетягивая мотыль через мертвую точку; снова рванулось и стало плавно вращаться. Оглушительных взрывов, которых ждали, не последовало. Машина работала почти без шума.

Машина работала!..

Ленуар прислонился к стене. От непомерного волнения у него дрожали ноги. Во всем теле чувствовалась сладкая слабость, будто он впадал в забытье.

А двигатель работал…

Маринони сердито окликнул зятя: нужно было смазывать машину — ведь она не имела никаких приспособлений для автоматической смазки.

Коснувшись цилиндра, Ленуар обжег руку: «рубашка» была раскалена. Вода вытекала из нее, дымясь туманом пара. Значит, охлаждение было недостаточным. Да и масло проникало в цилиндр в недостаточном количестве.

Через несколько минут в цилиндре послышался неприятный звон, потом скрежет. Машина, громко хлопнув несколько раз, остановилась. Раскаленный поршень заел…

Ну, на сегодня довольно! Машина пошла, и больше пока ничего не требуется. О мелких неполадках речь будет завтра. Сегодня вся семья торжествует, победу — плод многолетней работы механика Ленуара!..

Жан чувствовал себя победителем. «Фабриканты еще не раз скажут мне спасибо», — то и дело мелькало в его сознании.

Взяв на руки маленького Батиста, Ленуар пошел к воротам, следом за женой. И вдруг в темноте двора он увидел, что кто-то загораживает им дорогу. Послышался испуганный крик Бианки. Подбежав, Ленуар узнал Бреваля.

— Я хочу знать, что делают посторонние люди на дворе моей фабрики! — крикнул инженер.

— Эта фабрика принадлежит моему отцу! — не менее резко заявила Бианка.

Инженер не отступил:

— Мы — хозяева этого двора в равной степени. Господин Маринони, не дадите ли вы объяснение тому, что здесь происходит?

— Я хозяйничаю в моем заведении, сударь, — сказал Маринони.

Бреваль, по-видимому, давно уже понявший, что здесь делается, пришел в ярость.

— Я не позволю себя обкрадывать! — кричал он. — Вы нечестный компаньон, сударь! Иностранцы слишком много начинают себе позволять в нашей стране! Люксембуржец и итальянец чувствуют себя здесь как дома и распоряжаются моим карманом, как своим. Это моя фабрика! Это мой двор! Здесь стоят мои станки! Здесь могут делаться части только к моим машинам! Только я могу давать заказы этой фабрике! Признаете ли вы, господин Маринони, что самым бессовестным образом нарушили наш договор?