Старик выхватил из рук Планты затертые, грязные бумажные листы, начал с трудом в них вглядываться.

– Планта! Ну подай же мне лампу! И стекло мое подай! Да. Глаза-то уже не те. Ну вот! Хорошая память у тебя, парень?

– Не жалуюсь, – ответил Литус, не сводя глаз с дочери хозяина.

– Ну так вот, запоминай, – старик разложил листы на коленях, вооружился лупой в бронзовой оправе. – Я, кстати, с этими размышлениями и к самому Сину подкатывал, но и он тут не смог мне точно ничего сказать. Иногда мне казалось, что он и сам боится того, что может узнать. Ну, так выбор не слишком большой. Если он и в самом деле такой долгожитель, а я его помню шестьдесят лет уж, и он вовсе за эти годы не переменился, то он не человек. Или не совсем человек.

– Я уже догадался, – кивнул Литус. – Однако и не даку, и не дакит.

– Да, – согласился старик. – Те живут подольше, но внешнего сходства нет никакого. Правда, остается возможность, что он все-таки человек, потому как в некоторых свитках я встречал рассуждения, что многие великие маги могли продлить свои годы на сотни лет, но где эти маги? А Син – вот он, бродит дорогами Анкиды. Так что кем он может быть вместо человека?

– Аксом! – подала голос Планта.

– Точно так, – кивнул Хортус. – Согласно уложениям о битве при Бараггале в войске Лучезарного имелось сто пятьдесят полудемонов аксов. Вид они имели человеческий, об их изменениях и силе почти ничего неизвестно, потому как, будучи поверженным силою Энки, Лучезарный забрал их с собой, так же как он и призвал их сюда, а равно мурсов и прочую нечисть.

– И что это нам дает? – спросил Литус.

– Кое-что, – подмигнул бастарду Хортус. – Есть же свидетельства! Когда на поле битвы остаются тысячи, десятки тысяч живых, кто-то что-то да увидит. Вот! И мы находим в летописях несколько сообщений, которые сходятся в главном, что Лучезарный забрал не всех аксов. Некоторое их количество не подчинилось ему и осталось.

– Или было оставлено, – подала голос Планта.

– Цыц, неугомонная, – нахмурился старик. – Или было оставлено. Летописцы сходятся, что аксов осталось числом шесть. Но ни имена их, ни облик нам не известны. Хотя, как записано, в каких-то пределах аксы могут изменять свой облик. Итак, шесть аксов!

– Совпадает с числом камней? – предположил Литус.

– Нет, – поморщился старик. – На момент битвы при Бараггале камней было еще семь, так что прямой связи может и не быть. Но я бы подумал над данным числом. Но этим долгожители не исчерпываются. Теперь – угодники.

– Теперь же угодники – люди? – предположил Литус.

– Теперь – да, – кивнул старик. – Но раньше среди них были боги. Или, как тогда говорили, ашуры. Так вот, летописи утверждают, что угодников после битвы при Бараггале не осталось. То есть не только Энки принес себя в жертву, но и все боги, что были на этом поле. И даже, как говорят, обычные люди, которых Энки одарил пламенем и взял с собой.

– Вот такие подарочки иногда выпадают счастливчикам, – вставила Планта.

– Цыц, богохульница! – повысил голос старик. – Но в некоторых летописях имеются упоминания, что один из ашуров не выдержал пламени. Может быть, это был обычный человек, но он начал кататься по земле, и пламя с него сбили. Ни имя, ни облик его не известены. Разве только то, что на нем должны быть ожоги.

– Если только они не меняют кожу, как змеи, – добавила Планта. – В любом случае, этот несчастный давно уже истлел.

– У Сина я не заметил ожогов, – нахмурился Литус. – Впрочем…

– Нет у него ожогов, – махнул рукой Хортус. – Ну, так он и лекарь, каких поискать. А что, если у него память отбило от того огня? А?

– Значит, акс или ашур? – предположил Литус.

– Есть и еще один выбор, – мрачно заметил Хортус. – Мурс.

– Мурс? – поразился Литус. – Могилец? Нечисть?

– Могилец и нечисть, – кивнул Хортус. – Или, как еще писали о них те же угодники, новые угодники, которые образовались уже после той битвы, – четвертьдемоны. Духи, одним словом.

– То есть? – не понял Литус.

– У них там, как бывает у жуков, – объяснил Хортус. – Во всяком случае, так написано в книгах. Яйца, личинки, куколки. Ну, не совсем так… Сначала – четверть демона. Вроде как бесплотная штука или почти бесплотная. Вот он и бродит, как могилец, утяжеляется. Подбирает себе плоть. Потом, когда он ее обретает, ворует у смертного или накапливает, точно не знаю, он становится полудемоном. Вроде бы аксом. Не сразу. Тысячи лет должны миновать. Плотью ведь тоже надо научиться управлять. Срастись с нею. Да и то… Не просто стать полудемоном. Хотя акс – это тот полудемон, который полудемон изначально. Вот ведь, демон их раздери, без бочонка хорошего квача одни концы с другими и не срастишь. Хотя кто их знает, книги одно, явь другое. Да и кто писал их, эти книги, может, из пальца высасывал, а может, из бутыли араманского, а ты тут разбирайся… Так или иначе, но слышал я, что и человек может стать демоном. Мол, от мурса к демону – это дорога с одного конца, от человека к демону – с другого. Только что-то никто на моей памяти не становился. А вот мурс может. Точно. Ну а уж дальше…

– Хоть Лучезарным, – вставила Планта. – Только между одним и другим должны пройти уже сотни тысяч лет!

– Это да, – поморщился Хортус. – Хотя никто не проверял. Но полторы тысячи лет назад все мурсы Лучезарного были просто мурсами. Сколько их уцелело, никто не знает, потому как подсчитать мертвенные тени почти невозможно. Говорят, что их была тысяча. Другие говорят, что и машару на бешеных быках тоже были мурсами. Но про машару упоминается, что это были люди, захваченные мурсами. То есть подразумевается, что могилец может взять тело человека и распоряжаться им. Понятно?