«РГ»: А как думаете, эпоха социализма в России кончилась? И согласны ли вы с утверждением, что социализм есть отход с магистрального пути развития человечества?

Нарочницкая: Протест против несправедливости и грехов жизни возникал издавна совсем не в худших сердцах, он свойствен христианскому чувству. Не пора ли вернуть идею справедливости туда, где она впервые возникла – в христианское русло? Ведь долг христианина – быть нетерпимым к злу, в том числе и социальному. Пафос призрения обездоленных и сирых исходит из евангельского учения и обращен ко всем – «и еллину, и иудею, мужчине и женщине». Идея социальной ответственности власти – идея ответственности сильного по отношению к слабому, а это и есть социальное государство – представлена в 25 Главе Евангелия от Матфея. Кого на Страшном суде наградил Господь? Того, кто обул, одел и накормил ближнего, а значит, сделал это Господу. Кого назвал Судия проклятыми? Тех, кто никому не помог, не поделился, а значит, не сделал Господу. Россия опять ищет справедливости и будет искать ее всегда – это присуще русской картине мира. После советского социализма, со всеми его минусами и плюсами, и дикого капитализма 90-х – «мука для пирога социализма уже намолота», и Россия вновь будет искать справедливость и строить социальное государство. У нее есть шанс первой соединить некогда разъединенные понятия: свободы и ответственности, справедливости и гармонии индивидуального и всеобщего.

«РГ»: Вас можно понять, что это будет новый социализм?

Нарочницкая: Именно так: совершенно новый русский социализм, который должен иметь внутренний духовный стержень – нравственный солидаризм. Такой социализм – веление времени. Век и тысячелетие Россия переступила, утратив в экспериментах и подражаниях Западу итоги трудов многих поколений. Самым губительным и бесплодным было бы так и остаться на одной из сторон внутри спора 1991-го или внутри спора 1917-го. Необходимо подняться над всеми исканиями и заблуждениями и осознать: Россия родилась не в 1991-м году и не в 1917-м. Жизнь России охватывает тысячелетие мировой истории, она протекала и протекает на огромном географическом и цивилизационном пространстве, которое наш народ успешно защищал в сотнях войн, сильный единством национально-религиозного мировоззрения. Исторически жизнеспособная национальная государственность не может быть выстроена на заимствованных идеологических схемах и абстрактных планетарных идеях. Она должна опираться на воплощенный в праве органический строй народной жизни. Для России одинаково губительны как самоизоляция, так и насильственное обезличивание, как самонадеянное противопоставление себя миру, так и раболепное эпигонство.

Борис Кроткое. «Российская газета», 2007

Беседа на радиостанции «Эхо Москвы» (версия для печати)

Н.Болтянская: Вы слушаете «Эхо Москвы», у микрофона Нателла Болтянская, в эфире программа «Выхода нет». В нашей студии сегодня зам. председателя Комитета Государственной думы по международным делам Наталия Нарочницкая, литератор Бенедикт Михайлович Сарнов, главный редактор московского правозащитного Информационного агентства «Прима», бывший политзаключенный Александр Подрабинек. Итак, правда ли, что «шестидесятники» развалили Советский Союз? Почему, собственно, я решила эту тему сформулировать именно так – потому что от многих людей я слышу, что «шестидесятниками», независимо от наличия творческих талантов, их сделал 20-й съезд. И вот этот 20-й съезд заложил в них некий императив свободы, который спустя немалое время выплеснулся в то, что они приветствовали развал империи Советского Союза. Правильно это или не правильно. Давайте обсудим. Я еще раз напоминаю, что не рассчитываю, что мы с вами придем к консенсусу. Наталия Алексеевна, я так понимаю, что начнете вы.

Н.Нарочницкая: .Шестидесятники, сами плоть и кровь революции, революционного проекта, не имеющие никакой связи с дореволюционной Россией в своей психологии, сознании и так далее. – они боролись именно с империей, им было ненавистно великодержавие. Причем. дореволюционное точно так же, как и советская форма его. И они боролись не со злом марксизма как антитезой всего, что было в России до того – они не собирались ничего возвращать из того, что порушили те большевики – они полемизировали со своими оппонентами в том же русле революционного проекта, просто недовольны были исполнением, а так им все было близко. Они и разрушили. помните, возвратились все штампы Троцкого, Ленина, Маркса, Энгельса – о России как тюрьме народов, например. Ведь Россию до революции даже злейшие соперники на международной арене – Британия, сама колониальная империя – никогда не называли колониальной империей. Это абсолютно тезис Маркса и Энгельса. Вся их парадигма мышления, все совпадало с большевиками. Сахаровская идея 53 государств – простите, это возврат к ленинским принципам национальной политики, которые в реальности, к счастью, не соблюдались буквально, потому что с ними ни одно многонациональное государство и пяти лет прожить не может, что блестяще было доказано в 1991 г.

Н.Болтянская: Наталия Алексеевна, то есть вы соглашаетесь с тезисом, что великую систему разрушили.

Н.Нарочницкая: Не систему, рудименты этой системы не разрушены, их столько. а вот государство – «От финских хладных скал до пламенной Колхиды» – мы, под флагом прощания с тоталитаризмом, а флаг так нарисовали именно диссиденты, и не только диссиденты, но и партийно-номенклатурно-интеллектуальная элита того СССР, которая уже сменила послевоенную. Они именно ее и разрушили. Потому что под флагом прощания с тоталитаризмом они сдали и хотели сдать 300 лет русской истории, а вовсе не советской. Где Кючук-Кайнарджийский мир, где Полтава, где.

Н.Болтянская: Наталия Алексеевна, аргумент выслушан. Кто будет возражать?

А.ПОДРАБИНЕК: Дайте я. Я бы сказал так – империя это один из признаков несвободы. Империя сопутствует диктатуре – более жесткой, менее жесткой, самодержавному порядку, советскому порядку – любой диктатуре. И как только тиски немного ослабевают, так сразу же все народы, которые не хотели бы жить в этой империи, от нее бегут. Империя – это просто признак диктатуры. Что касается диссидентов или шестидесятников, условно будем говорить шестидесятники – они вкусили немножко этой свободы после 20-го съезда, и остановить их дальше было невозможно.

Н.Болтянская: Секундочку, Саша. В феврале 1956 г. был съезд, а в декабре уже вышло секретное письмо ЦК об усилении борьбы с антисоветскими элементами – быстренько начали откатывать назад?

А.Подрабинек: Так нет – диктатура всегда сопротивлялась, она и по сей день сопротивляется, и многие мечтают ее вернуть. И тоска по империи, вот эта ностальгия – это тоска не по широким просторам, не по количеству республик, не по количеству земли, которая в XXI веке уже не имеет значения, – это тоска по жесткому режиму, это тоска по тому режиму, в котором бездари могут быть у власти, а все остальные – это быдло, которым можно управлять.

Н.Болтянская: Но порядок был, цены снижали.

Б.Сарнов: У меня несколько иной взгляд на все это. Прежде всего, я бы на вашем месте выбрал другую песню, не эту, ностальгическую, плача и рыдания по империи. Я бы выбрал песню Булата «Римская империя времени упадка»: Цезарь был на месте, соратники рядом, жизнь была прекрасна – судя по докладам. Она тут более уместна была бы, к проблематике этой передачи, а не к эмоциональной стороне дела. Несколько слов о том, что такое «шестидесятники». Термин, по-моему, вполне дурацкий. Начну с того, что в поколении шестидесятников – я был живым участником этого литературного процесса, он поначалу был литературным, – были такие люди, как Юлиан Семенов, обслуживающий КГБ, и такие люди, как Войнович и Владимов, Аксенов, которые потом стали диссидентами, а потом и эмигрантами. Был Р.Рождест-венский, государственный поэт, и при всем моем уважении к нему, он был хорошим парнем, но депутатом Верховного Совета, и про него была даже шутка такая: «Рождественский – это наш советский Евтушенко». Тот же Евтушенко. Так что я бы вообще этот термин отбросил. А если говорить даже о диссидентах, о тех, кто поднял знамя свободы и так далее, говорить о том, что они разрушили великую державу, великий Союз – это просто смешно. Это настолько смешно, что мне, простите, стыдно слушать такое из уст историка. Для того чтобы наша сегодняшняя беседа была не пустобрешеством, а более или менее серьезной, надо всерьез задуматься об истинных причинах развала СССР.