— Очень хорошо. Но мы должны будем поехать туда в коляске.

Одетта вдруг спохватилась, что нельзя доверять слугам: кто-нибудь из них расскажет о встрече двух мисс с мужчиной; не исключено, что Эмелин в таком случае расскажет об этом леди Валмер.

С другой стороны, слуги могут рассказать об этом мистеру Шеффилду, который, несомненно, сочтет своим долгом сообщить об этом лорду Валмеру.

— Я должна его увидеть! Я должна его увидеть! — непрерывно повторяла Пенелопа.

— Да, дорогая, но мы должны быть очень осторожны, — успокаивала ее Одетта. — Если твой отец узнает, что Саймон в Париже, он не сможет понять, почему тот хочет увидеть тебя. Это его наверняка насторожит. Более того, я уверена, мачехе тоже это не понравится.

— Ей все не нравится! — сердито бросила Пенелопа. — Пожалуйста, Одетта, придумай что-нибудь.

Одетта вспомнила Буа.

— Мы попросим разрешения поехать на примерку к monsieurВорту, чего, естественно, ожидает твоя мачеха. На рю де ля Пэ мы пробудем совсем недолго, ну а так как будет еще рано, мы попросим кучера проехаться в Буа.

Пенелопа захлопала в ладоши.

— Конечно, — воскликнула она, — ни одна душа не увидит нас там! Но что мы скажем Саймону? Где нам встретиться?

— Там есть Аквариум, — ответила Одетта. — Да и кучеру не покажется странным, что мы хотим посмотреть его.

— Ты такая умная! — вне себя от радости молвила Пенелопа. — Саймону будет легко найти Аквариум. Я напишу ему, чтобы ждал нас внутри.

Она подошла к маленькому секретеру, стоявшему в углу спальни, вытащила лист писчей бумаги с британским гербом наверху и быстро написала записку.

— Которая из горничных принесла тебе письмо от Саймона? — спросила Одетта, когда записка была готова.

— Молодая — думаю, ее зовут Жанна.

— О, я знаю, кого ты имеешь в виду. Саймон, должно быть, заплатил ей. Может быть, и нам стоит сделать то же самое?

— Сколько мы должны ей дать? — поинтересовалась Пенелопа.

— Не слишком много. Она может похвастаться, если получит много.

Они наконец решили, что два франка это как раз то что надо, и Одетта позвонила в колокольчик.

Как она и предвидела, на вызов пришла Жанна.

— Насколько мне известно, Жанна, вы были очень добры — принесли mademoiselleПенелопе письмо, — сказала девушка. — Скоро за ответом должны зайти. Передайте, пожалуйста, эту записку джентльмену. А вот вам на чай за труды.

Горничная присела в реверансе.

— Merci beaucoup, mymselle!

— Жанна, — продолжала Одетта, — для mademoiselleмогут быть еще письма. Я буду очень благодарна, если вы никому не скажете, что принесли их сюда.

— Non, non, mymselle,я никому не расскажу, это я могу вам обещать!

Жанна понимающе улыбнулась, и как только она вышла из комнаты, Одетту разобрал смех.

— Я часто слышала, будто во Франции понимают, что такое любовь, — заметила она.

Ей захотелось добавить: «Англичане тоже понимают толк в любви».

Но об этом она должна забыть.

Как только лошади въехали в Буа, на Одетту нахлынули воспоминания о событиях прошедшей ночи.

На миг она почувствовала, будто снова идет под деревьями рядом с графом.

Вот они приближаются к каскаду…

Закрыв глаза, она заставила себя не думать больше об этом и произнесла довольно бессвязно:

— Такой… такой… э… прекрасный день… Буа так… так прекрасен!

Пенелопа посмотрела на нее отсутствующим взглядом, и Одетта поняла, что та ее не слушает.

Влюбленный человек не может думать ни о чем другом, кроме предмета своей любви.

Экипаж остановился неподалеку от Аквариума.

Пенелопа так спешила выпрыгнуть из экипажа, что Одетте пришлось придержать ее за плечо.

Они вошли в здание, миновали маленький вестибюль и попали в широкий, тускло освещенный коридор.

Одетта вдруг увидела панораму пещеры — Голубого грота: голубоватый свет придавал экспозиции магический эффект.

Она услышала, как Пенелопа внезапно вскрикнула, увидев мужчину, который выступил из тени и направился к ним.

Это был Саймон Джонсон.

Прежде Одетта видела его лишь в деревенской одежде.