По инструкции…

Но разве может инструкция предусмотреть все?

Включая эту сердечную боль. Боль за беременную Катюшу.

«Сперва Катьку вытащу, а потом на службу заявлюсь», — окончательно решил для себя Саша Мельников.

Майор Александр Мельников.

Спецагент одной из самых секретных служб страны.

Саша уже на второй день смог точно разобраться, что черти были в основном двух групп. Мусульмане и китайцы. Причем между собой черти не воевали. У них между собой даже велся некоторого рода бизнес. Они активно менялись группами рабов, устраивали рынки и торжища.

Саше как опытному в свое время армейскому разведчику интуиция подсказала — самому прикинутся как бы ихним… Это-то пока и спасало его до поры, именно поэтому на вторые сутки апокалипсиса и удавалось ему не только оставаться в живых, но и не быть среди тех, кого, согнав в колонны, словно рабочий скот, гнали теперь на юг — на плантации Ленкорани и Апшерона.

Ах, как пригодились Саше те полста слов, что он умел выговорить по-азербайджански.

Теперь свои светлые волосы он надежно прикрыл зеленой тюбетейкой, снятой с какого-то убитого им чертенка… На глаза — темные очки… Лицо затемнил бабским кремом для загара, найденным в разбитой витрине какого-то бутика, да и двухдневная щетина — все это теперь делало его похожим на этих, на чертей…

— Эй, постой, брат, ты куда идешь? — по-русски окликнули Сашу на перекрестке.

Трое вооруженных автоматами чертенят изображали здесь некое подобие блокпоста.

— Я в Клин еду, брат, — добродушно и вместе с тем как можно более развязно, ответил Саша. — Там у одного неверного жена живет, мой отец за ней послал, своей наложницей ее сделать очень хочет.

— Ты скорей поезжай, брат, — осклабясь ответил старший поста. — Всех хороших баб уже почти разобрали, теперь русская баба хороший товар, на юг много отправляем теперь.

«Только бы Катюша догадалась спрятаться в погребе, только бы Катюша догадалась!» — твердил Саша.

Он звонил ей сразу после того, как все это началось. Звонил — она сперва трубку мобильного не брала. А потом, примерно через час, и вовсе все мобильные отключились.

«Только бы она догадалась в погребе спрятаться, только бы догадалась!»

А Рублевку, Жуковку и Барвиху грабили организованно.

Жирная добыча не терпела дилетантизма.

Самодеятельные малочисленные группы сразу напарывались здесь на сопротивление хозяев коттеджей и покуда верной им охраны, либо их обстреливали и оттесняли хорошо сбитые и организованные команды южан.

Азиз с его отрядом должны были занять десять участков с коттеджами в поселке Знаменское — от шоссе до Москвы-реки и вдоль Москвы-реки до улицы Дачной.

Ходжахмет, когда давал Азизу задание, велел никого не упустить, чтобы ни одна душа не прошмыгнула — не убежала, каждый русский на этих дачах — ценная добыча. И чтобы все дома и все вещи в них в цельности были, чтобы ни китайские банды, ни вьетнамские, ни тем более никто из самодеятельных русских бандитов — никто чтобы не посмел посягнуть на собственность, которая теперь по решению Совета полевых командиров принадлежала Ходжахмету.

Из гаража первой же дачи, в которую вошел отряд, номер сто семнадцать по Московскому шоссе, их обстреляли. Огонь вели еще и из второго этажа жилого коттеджа.

Из охотничьего, из помпового стреляли. И из пистолета. Но это же детские игрушки — дробовик против двух десятков автоматов с подствольниками!

Обезоруженные незадачливые охранники уже через десять минут лежали, уткнувшись боксерскими лицами в газон, а потом, спустя полчаса, понуро потопали в группе пленных, охраняемые четверкой совсем юных черноглазых конвоиров.

— Ты гляди, какой баба сочный, как твой персик! — прицокивая языком и вращая глазами, говорил Файзиль, выводя под очи Азиза молодую женщину, скорее всего, хозяйку коттеджа. — А этот пацаненок ее, шакал, кусается еще!

Файзиль, смеясь, показывал Азизу укушенный палец.

Лицо молодой хозяйки показалось Азизу знакомым.

— Ты, случайно, не в телевизоре снималась? — спросил Азиз, приподнимая женское лицо за подбородок. — Ты в телевизоре была, я тебя видел!

— Да пошел ты, — огрызнулась женщина, пытаясь отвернуть лицо, — козел чуркистанский, тебе не телевизор смотреть, тебе баранов в горах пасти, а тоже туда…

— Зачем такой смелый баба так говоришь? — незло усмехнулся Азиз. И вдруг наотмашь ударил хозяйку, и та, даже не охнув, упала на пол, закатив глаза.

Сын хозяйки, мальчик лет восьми, тот, что только что покусал Файзиля, завывая, набросился вдруг на Азиза и принялся лупить его своими кулачками в живот.