— Ты ничего не видел здесь, парень, — произнес второй рейнджер, наклоняясь к хоббиту. — Здесь ничего не было.

— Точно, — испуганно подтвердил тот.

— Когда ваш отец отправился в Циарру, — произнесла доктор Селебриэн, — вам было четыре года. Я просмотрела все записи о новорожденных — но не нашла родильного дома, в котором принимали Каролину Аларонд.

Старая женщина сидела у подножия дерева, двое солдат стояли поодаль, не сводя с нее автоматов. Третий оставался в машине.

— Зато я отыскала людей, которые знали Гэбрила Аларонда. Теперь им уже под девяносто. Ни один из них не помнит, чтобы у вашего отца была дочь.

Селебриэн наклонилась над старой женщиной.

— Так кто же вы такая, Каролина?

Черви сидели на вершинах деревьев. Они смотрели вниз, и их маленькие, сухие глаза постоянно вращались.

Если бы у червей имелось то, что называют желанием— они захотели бы помочь женщине, лежавшей внизу. Но они не могли.

— Не уверен, что мы поступаем правильно, — сказал проконсул Бурковиц.

Несколько ржавых, искривленных кусков железа кувыркались по поверхности заброшенного акрополя, подхваченные вихрями вертолетного винта.

— Я тоже, — ответил я.

Частички пыли поднимались в воздух, окрашивая мир в серые тона. Гэбрил Аларонд стоял, ни на кого не глядя. Вокруг него было много людей, но он казался совершенно одиноким.

— Узнаю это место, — произнес он.

Темная поверхность бетона покрылась глубокими трещинами.

— Там мы нашли кокон, — заметила Франсуаз. — Теперь он пуст.

— Леди Аларонд заходила в ангар, — подтвердил Бурковиц. — Мы нашли следы ее машины. Но нам неизвестно, зачем она приезжала.

— Ты обещала мне власть, — произнесла Селебриэн.

Она размахнулась и ударила Каролину по щеке — без причины.

Толстое лицо старой женщины колыхнулось, потом морщинистые щеки снова обвисли.

— Ты лгала? Что тебе известно о «Глендааре»? Почему ты хотела, чтобы я сожгла твоего урода-папулю? Отвечай.

— Стоит прострелить ей ногу, проконсул, — флегматично предложил один из солдат. — Когда человеку расщепляют кость — это больно. Я сколько раз пробовал. Кто угодно заговорит.

Желтоватые глаза Каролины оставались неподвижными и безучастными.

— Давайте, — приказала Селебриэн.

Гэбрил Аларонд приблизился к краю акрополя. Его лицо поднималось вверх, словно следуя путеводной звезде.

— Я слышу их, — тихо произнес он. — Они хотят, чтобы я пришел.

— Черви? — осведомилась Франсуаз.

— Да, — ответил он.

Бывший рейнджер неловко спускался по склону холма, пока не подошел к отверстию в проволочном заборе. Проконсул, скользя парадными ботинками и изо всех сил стараясь не чертыхаться, следовал за ним.

Гэбрил Аларонд остановился.

— Я должен пойти один, — сказал он. — Они зовут только меня.

Бурковиц замер, и по инерции прокатился еще пару футов по высохшей траве.

— Не будьте невежливым, проконсул, — заметил я. — Вас не приглашали.

— Майкл, мы не можем дать ему уйти, — прошипела Франсуаз.

Гэбрил Аларонд шел вперед, и зеленые ветви кустов сходились за его спиной.

— Он должен, — тихо ответил я.

— Приступайте.

Первый из рейнджеров наклонился к леди Аларонд, встал на колени. Руки гоблина сомкнулись на ее ноге, так, чтобы между ними оставалось свободное место.

— Давай в упор, — бросил он.

Старая женщина оставалась неподвижной.

— Ты все еще не хочешь говорить, Каролина? — спросила Селебриэн. — Пойми — ты не отделаешься однойраздробленной костью. У тебя их еще много.

— Говори, мамаша, — незлобно предложил солдат. — Я ж тебе добра желаю.

Он говорил правду.

Гоблин, собиравшийся выстрелом из автомата, не колеблясь, раздробить ногу беззащитной пожилой женщине — он и в самом деле желал ей добра.

Правда, ему это не помогло.