Шрифт:
Фракийские города, которые надеялись на избавление от скифской угрозы, сдавались теперь один за другим, принимая персидское господство. Мегабаз был опытным военачальником, а персидские солдаты – умелыми воинами. Их задачу облегчила разрозненная полтическая структура Фракии: каждый город имел своего военачальника и свою армию. «Если бы фракийцами управлял один человек, или они имели общую цель, – замечает Геродот, – то быть бы им непобедимым и самым могущественным народом в мире… Невозможно, чтобы это когда-либо осуществилось, вот почему они так слабы».7
Мегабаз превратил Фракию в новую персидскую сатрапию – Скудру.8 Затем он повернул на юг и положил глаз на следующее царство – Македонию.
Македония, которая располагалась между Фракией и городами-государствами греческого полуострова, отличалась и от фракийцев, и от греков. Города Македонии принадлежали к единому царству, которым правил один царь.
Первые македонские цари пришли из военачальников клана Аргеадов. Аргеады первоначально прибыли с юга и в основном, судя по всему, были греками. Поэт Гесиод приписывает македонцам мифологическую древность, делая их кузенами греческих героев и потомками Зевса – отражая, по-видимому, реальные древние взаимоотношения. [220]
220
Братья Македон и Магнес являлись (согласно генеалогической схеме, найденной во фрагментарном «Каталоге женщин» Гесиода) сыновьями Зевса; они «радовались лошадям» и «жили возле Олимпа», оба были характерными македонцами. Они являлись двоюроднымир братьями греков, так как их мать, Фирья, была сестрой Геллена, отца трех легендарных греческих героев: Дора (предка дорийцев), Ксута (ионийцев) и Эола (эолийцев). Прометей родил Девкалиона, от того произошли Фирья и Геллен, первая (в союзе с Зевсом) дала Магнеса и Македона, второй – Дора, Ксута и Эола.
Родство с македонцами принималось греками без великой радости. Они считали македонцев грубыми полуварварами. Даже царская семья, которая, похоже, больше принадлежала к греческой нации, чем к какому-то македонскому клану, должна была доказывать принадлежность к грекам. Когда Александр I, сын македонского царя, правившего во времена похода Дария, пришел в Олимпию для участия в олимпийских соревнованиях по бегу, его соперники пожаловались, что его нельзя допускать к участию, так как игры проводят только для греков. Александр представил свою генеалогию – и в конце концов чиновники Олимпиады заявили, что его следует считать греком. Он победил в беге, и это дает основание предполагать, что мотивацией его соперников было нечто другое, а не расовые предрассудки. (Геродот, т. 22.). (Прим. авт.)
Двигаясь на север, Аргеады завоевали земли вокруг залива Термаик и еще немного дальше на север, построили столицу (Эги, возле древней крепости Эдесса), организовали армию и стали собирать налоги. Македония была первым государством в Европе, которое достигло такого уровня организации.9
Но это было примитивное и беспорядочное государство. Цари Македонии опирались не на религию, как традиционно делали восточные правители, а на военную силу. И хотя центр Македонии твердо находился под их контролем, их власть над северными частями Македонии являлась гораздо более шаткой. На западе лежал союз свободных племен, называемых иллирийцами (вероятно, мигранты с северо-запада, так как оставленные ими археологические памятники явственно напоминают следы кельтского Западного Хальштатта к северу от Италии); более северные фракийские племена известны под общим названием «пэонийцы».
В год, когда Мегабаз с персами появился на горизонте с завоеванной Фракией за спиной, царем Македонии был Аминта I (по общепринятому счислению – девятый царь Аргеадов). Персы направлялись к сердцу Македонии, сжигая города пэонийцев. Аминта, увидев на горизонте дым, немедленно решил, что сопротивление бесполезно.
Когда семь персидских парламентеров под предводительством сына Мегабаза пересекли границу Македонии с посланием, Аминта принял их в своем дворце в Эгах с почетом. «Они потребовали для царя Дария землю и воду», – рассказывает нам Геродот;10 этот персидский обычай символизировал господство над землей и морем захваченной страны. Аминта сразу же согласился. Он также предложил свою дочь в жены сыну Мегабаза, делая его тем самым особо желанным родственником.
Этот союз оказался очень выгодным для Македонии; ни иллирийцы, ни оставшиеся пэонийцы не беспокоили больше ее северных границ, потому что, поступив так, они рисковали бы вызвать гнев персов.
Тем временем греков на юге быстро охватила паника. После того как на севере Аминта Македонский заключил союз с персами, преград между экспансией персов и греческими владениями почти не оставалось.
К несчастью, греческие города давно уже жили раздельно, как и фракийские племена, вдобавок два самых могущественных из них, Афины и Спарта, страдали от внутренних противоречий.
Реформы Солона не обеспечили мира в Афинах. Знаменитый кодекс реорганизовал городское правительство. Высшими официальными лицами в Афинах все еще были архонты, но существовало два других вида правительства нижнего уровня. Совет Четырехсот, выбираемый большинством из нижнего и верхнего классов афинян, обсуждал законы и решал, какие из них предоставлять на голосование. Все население Афин, имеющее право голоса, составляло последний уровень правительства – Ассамблею [221] .
221
Так у автора (Assembly). В действительности афинское народное собрание называлось эклесией, участие в нем было единственным политическим правом наиболее многочисленного класса безземельных граждан. (Прим. ред.)
Каждый гражданин Афин принадлежал к Ассамблее, но она не являлась такой уж демократичной. Чтобы считаться жителем Афин, вы должны были владеть имуществом.11 Однако Солон также узаконил, что сыновья горожан наследуют гражданство, даже если их отцы обеднели и потеряли свою землю. Предполагалось охранять право голосования от концентрации его в руках все сокращавшейся группы богатых аристократов.
Как и сами юридические реформы, это не удовлетворяло две трети жителей Афин. Богатые хотели иметь больше влияния, чем им давала Ассамблея, а самые бедные афиняне были ограничены членством в самой низшей ветви афинского правительства.
По поводу реформ Солона афиняне разделились на три конфликтующих группы, каждая из которых имела свое название. Жители Берега хотели сохранить реформы Солона, жители Равнины (старейшие семьи, основа Афин) хотели вернуть всю полноту власти в руки самых богатых афинян, а жители Холмов требовали полной демократии, с предоставлением бедным и безземельным таких же привилегий, как и остальным. Они были самой многочисленной группой, и их лидер Писистрат являлся, по словам Аристотеля, «крайним демократом».12 Во-первых, он был ранен в сражении против врагов Афин, что создавало ему популярность (военная служба всегда была на пользу мужчине, который хотел привлечь простой люд на свою сторону), а во-вторых, он, похоже, был очень привлекательной личностью: «Было что-то утонченно-обаятельное в том, как он говорил, – замечает Плутарх. – Он был настолько хорош, прикидываясь обладающим способностями, которых у него, естественно, не было, что его наделяли ими больше, чем тех, кто их действительно имел».13 Писистрат также жаловался, что находится в постоянной опасности, что враги хотят убить его – это было не паранойей, а чрезвычайно умным шагом, обеспечив ему повод собрать вокруг себя мощную и постоянно растущую охрану.