Холден встал у Алекса за плечом. Пракс, проглотив еще порцию пасты, тоже поддался любопытству. Картинка занимала угол дисплея не шире ладони. Электромагнитные крепления удержали большую часть груза на платформе у широкой двери, но некоторые ящики сорвались и разбились, разбросав содержимое по отсеку. Тяга притянула их к полу. От этого комната выглядела неестественно, как на рисунках Эшера. Алекс развернул окно во весь экран, приблизив изображение люка. В одном углу толстая металлическая пластина прогнулась внутрь, в трещинах блестели наружные слои обшивки. В дыру виднелась россыпь звезд.

— Ну, тут хоть все ясно, — заметил Алекс.

— Чем это попало? — спросил Холден.

— Не знаю, кэп, — ответил пилот. — Следа ожога не видно, а гауссов снаряд не прогнул бы металл внутрь, а просто пробил бы дыру. И внутренняя переборка держит воздух, значит, то, что туда влетело, там и осталось.

Алекс еще увеличил изображение, осматривая края раны. Действительно, следов воздействия высокой температуры на них не наблюдалось, но на металле люка и палубы виднелись крошечные черные кляксы. Пракс нахмурился, открыл было рот, но заговорить не решился.

Его мысль высказал Холден:

— Алекс, это отпечатки ладоней?

— Похоже на то кэп, но…

— Веди дальше. Осмотри палубу.

Они были маленькими, неяркими. На мелком изображении легко терялись. Но они были — следы ног, вымазанных в чем-то черном — а некогда, как догадывался Пракс, красным. Отчетливые отпечатки пяти босых пальцев. Длинное размазанное пятно.

Пилот шел по следу.

— Говоришь, в отсеке полный вакуум? — спросил Холден.

— Уже тридцать шесть часов как вакуум, сэр, — подтвердил пилот. Шутки кончились. Все собрались и подтянулись.

— Веди дальше, — приказал Холден.

— Слушаюсь.

— О, стоп. Что это?

Тело свернулось в позу эмбриона, только ладони были уперты в переборку. Лежало совершенно неподвижно, словно прижатое к палубе перегрузкой. Тело было угольно-черным, с красными пятнами крови. Пракс не сумел различить, мужчина это или женщина.

— Алекс, у нас заяц?

— В описи груза он точно не числится, сэр.

— И что, этот парень покорежил мой корабль голыми руками?

— Похоже на то, сэр.

— Амос? Наоми?

— Я тоже вижу, — раздался из динамика голос Наоми.

Одновременно с ней тихо присвистнул Амос. Пракс вспоминал разгромленную лабораторию, останки не успевших вступить в бой охранников, разбитое стекло и черные волокна. Вот он — эксперимент, вышедший из-под контроля в той лаборатории. Он пробежал по холодной мертвой поверхности Ганимеда и дождался попутного корабля. По коже у Пракса ползали мурашки.

— Ну-ну, — протянул Холден. — Но он мертв, верно?

— Не думаю, — сказала Наоми.

Ручной терминал заиграл з о рю в половину пятого — время, которое они называли «темной половиной», когда Бобби еще служила в десанте и могла ворчать вместе с сослуживцами. Она оставила терминал в гостиной, рядом с откидной кушеткой, на которой устроилась спать, и громкость установила такую, что, окажись она рядом, в ушах бы зазвенело. Но к моменту побудки Бобби уже час как была на ногах. В тесную ванную звук доносился словно из глубокого колодца и раздражал лишь слегка. Звук эха напомнил Бобби, что она так и не обзавелась мебелью и портьерами.

Ну и что? Все равно в гости к ней никто не ходит.

Побудка была жестоким издевательством над собой. Марсианский десант возник через сотни лет с тех времен, когда трубы и барабаны считались удобным сигналом для войска. Бобби впервые услышала утреннюю зорю в видео по военной истории. И с радостью поняла, что, как бы ни резала слух марсианская побудка — серия немелодичных электронных гудков, — древним землянам по утрам приходилось много хуже.

Только Бобби больше не служила в марсианском десанте.

— Я не изменница, — обратилась она к отражению в зеркале.

Зеркало ответило недоверчивым взглядом.

— Я не изменница, — невнятно пробурчала она с зубной щеткой во рту. — Нет!

Нет — хоть и стоит в ванной комнате ооновской квартиры, чистит зубы земной пастой и полощет рот земной водой. Она не изменница, пока до крови надраивает десны доброй марсианской зубной щеткой.

— Нет! — повторила она, с вызовом глянув на свое отражение.

Уложив щетку в футляр для туалетных принадлежностей, Бобби отнесла его в гостиную и запихнула в солдатский ранец. Когда придет вызов из дома, на сборы времени не будет. А вызов придет. Она установила приоритетный сигнал на ручном терминале, окружив красной рамкой буквы «МРК-ДФ» [26] Она по-прежнему принадлежала к своим.