Шрифт:
Браун и даже Александр Росс сходятся в одном: средневековые авторы не имели в виду настоящего носорога. Проясним причину, по которой в бестиарии описаны два носорога. Дело в том, что Элий верил в существование двух видов: один — с прочными копытами, величиной с обезьяну, отождествляемый с «индийским ослом», другой — существо с расщепленными копытами, отождествляемое с антилопой бейза или сернобыком.
Статья Альдрованда о единороге — весьма сложное и многоплановое описание объемом почти семьдесят страниц, поэтому те, кто заинтересовался данной проблемой, вполне могут обратиться к его труду, здесь нет возможности останавливаться на этом.
Кратко же скажем следующее: само представление о единороге, возможно, возникло на основе рассказов путешественников о носороге, отметивших, что рог животного необычайно ценился в Азии как афродизиак. Истории о редкостном роге порождены и находками рогов нарвалов, добытых в северных морях.
Самые известные образцы периода Средневековья находятся в Париже, Венеции, Антверпене и в Англии, существуют и те, что принадлежат польскому королю и герцогу Мантуи. Наряду с теми, которые сэр Томас Браун называл «спиралевидными и изогнутыми», они представляют собой рога нарвала.
Покупка рога целиком была под силу только очень богатым собирателям. Так, Елизавета I Английская приобрела его за 10 тысяч фунтов. К 1600 году в Европе насчитывалось по крайней мере двенадцать таких экземпляров. К. Бэр писал, что московский царский скипетр, захваченный поляками в Смутное время и изготовленный «из цельной кости единорога, осыпанной яхонтами, затмевал все драгоценное в мире». Маскевич в 1614 году сообщал, что полякам за службу выдали в Москве две или три кости единорога. Адам Жолкевский удивился, увидев громадные рога в Москве, и заметил, что цельного он никогда не видывал, а московский рог купцы оценивали в 200 тысяч венгерских золотых.
Верили, что порошок из него защищает от ядов, особенно от мышьяка, и вообще обладает лечебными свойствами. Отметим мнение, хотя и спорное, сэра Томаса: «С какой же серьезностью человек полагается на это лекарство, завладевающее умами глупцов, наученных кем-то, и предается этой „мудрости“ (хотя и учится на собственных ошибках)».
Животное с одним рогом и существует, и не существует. «Только когда Гувер в начале XIX века придал факту статус реально существующего в природе, потому что рог делится, оказалось, что животное с расщепленным копытом не может иметь рог, растущий из середины лба, таким образом, наука ополчилась против единорога» (из книги Петера Лума «Чудесные звери» (1952)).
Тот же самый автор упоминает «о чудесном опыте, недавно осуществленном в Америке доктором Давом и описанным Уильямом Леем в книге „Двоякодышащая рыба, дронт и единорог“. Во время эксперимента молодому теленку пересадили в центр лба два отростка, где они срослись в один прямой рог. Интересно, что бык стал более сильным, чем обычные двурогие быки, и стал возглавлять стадо. В то же время, уверенный в своей силе, он оказывался необычайно кротким и мягким, точно демонстрируя огромную силу и деликатную природу мифологического единорога».)
Его латинское название связывают со словом orsus (начало), полагают, что приобрел свое имя потому, что метит кровью, вытекающей изо рта (ore), свою территорию.
Верят, что эти существа производят бесформенный плод, нечто похожее на кусок плоти, который медведица приводит в надлежащее состояние с ногами и лапами, вылизывая его. Мнение основывается на преждевременном рождении. Словом, она рождает детенышей на тридцатый день, и поспешные роды приводят к появлению неоформившегося создания.
Голова медведя — слабое звено, основная сила заключена в лапах и пояснице, вот почему часто их видят в вертикальном положении.
Необходимо отметить и их умение самоисцеляться. Если медведь получает серьезное увечье, страдает от ран, он знает, как излечить себя, поглаживая болячки травой, называемой фломус (так ее именуют греки) [39] . Так что могут выздороветь от простого прикосновения.
Больной медведь ест муравьев.
Нумидийский медведь отличается от остальных толщиной своей волосатой шкуры, порождает схожее по своим особенностям потомство.
39
Греческий — коровяк.
Не занимаются любовью, как другие четвероногие, соединяясь в общем объятии, совокупляясь, как и люди. Зимний сезон способствует их жажде к совокуплению. Мужские особи с уважением относятся к стремлению беременных самок иметь отдельное жилище. Хотя они погружаются в спячку в одной и той же берлоге, они готовят себе отдельные пространства.
Период беременности короток, на тридцатый день матка высвобождается. В результате появляется бесформенный плод, крошечная мякоть без глаз [40] . Детенышей лелеют у груди, привнося животный дух, согревая любовным выращиванием.
40
Ученый муж так описывает «необузданную прелесть» медведицы в поэме «Дунсиада», посвященной Александру Поупу: «Неусыпная и нежная забота Бруинны сделала детенышей медведями».
Вероятно, доктора ввела в заблуждение инстинктивная всеядность хищных животных в отношении мясной пищи, из-за чего ей приходилось охранять детенышей. На самом деле скудная нежная забота Бруинны была лишь способом их выращивания, необходимым, чтобы они выросли в медведей. Она «лизала их, чтобы придать им необходимую физическую форму».
Первое использование глагола «лизание» в значении «порка» датируется 1756 годом. До этого периода родители или школьные учителя, стремившиеся вложить знания в головы молодежи, не представляли физической угрозы. Напротив, все пишут о нежном материнском отношении к потомству, которое изящно обыгрывает Поуп в своем куплете, на который ссылается Шекспир в третьем акте «Генриха VI»:
Стал я, как хаос иль как медвежонок, Что матерью своею не облизан, И не воспринял образа ее.Средневековое верование имеет вполне разумное объяснение. Действительно, детеныши медведя рождаются глухими, слепыми и лишенными шерсти, такими беспомощными они остаются в течение по крайней мере пяти недель. Голые, в уединении, которое делает почти невозможным наблюдения, постоянно облизываются матерью. Так же и сука приводит в порядок своих щенков. Таким образом родилось представление о том, что детенышей произвели из подобия рыбы, это не так уж безосновательно.
«Детеныш рождается в пузыре (хорионе), — замечает сэр Томас Браун, — достаточно толстой пленке, защищающей его, [так что] наблюдатель вначале видит бесформенный кусок плоти, мать сразу же прокусывает и разрывает на куски пленку, а затем облизывает своего детеныша».