Джулия кивнула в знак согласия.

– Так вот, только представьте, что было бы, скажи я сразу, что я вовсе не Энрике Контарес, а неизвестный вам Родриго Асвальдо? Готов поспорить на ящик рома, ваше спокойствие мгновенно испарилось бы.

– Возможно, вы правы… – Джулия сделала небольшую паузу, – но я все равно считаю, что вы были обязаны вывести меня из заблуждения.

– Женщина, находящаяся в заблуждении, подарок для мужчины, – с усмешкой произнес Родриго.

– Риго, прекрати изображать циника, – попросил друга Энрике, – иначе наша гостья подумает, что чудом избежала твоих коварных чар.

Это еще очень большой вопрос, удалось ли мне и в самом деле их избежать, подумала Джулия.

– Родриго не приходится изображать коварного сердцееда, – подхватила Моника, – он им и является. Тебе еще повезло, Джулия, что ты не попала в его сети.

Джулия снова залилась румянцем. Правда, Моника, похоже, снова ничего не заметила, увлекшись своими разоблачениями.

– Родриго – известный на все Гавайские острова ловелас, – продолжила она. – Женщин, покоренных нашим страстным мачо, и не перечесть. Насколько я помню, ни один его роман не затягивался дольше, чем на пару недель.

– Не преувеличивай, дорогая, – попытался остановить ее Энрике. – Джулия может подумать, что Родриго – исчадие ада, от которого следует держаться подальше.

– Да уж, – заметила Моника, – может быть, Родриго и в самом деле поступил правильно, решив не раскрывать ей сразу свое имя. По крайней мере, Джулия спокойно доехала до дома. Надеюсь, ты действительно не волновалась? – спросила она подругу.

– Конечно! – встрял Родриго. – Джулия даже попросила меня завтра познакомить ее с Гонолулу поближе, и я согласился быть гидом.

– Вот и отлично, – потирая руки, сказал Энрике. – Значит, на завтра культурная программа обеспечена. Джулия, тебе невероятно повезло. На всем острове не найдешь человека, который знал бы историю Оаху лучше, чем Риго.

– Да, но… – неуверенно начала Джулия.

– Никаких «но». Ты ведь уже простила Родриго за глупую конспирацию, ведь так? – спросила Моника, заметив, что подруга колеблется.

В этот момент в комнату вошла полная чернокожая женщина и пригласила всех в столовую. Она чинно прошествовала к круглому столу, на котором уже были разложены столовые приборы и легкие закуски, а в центре стояло огромное серебряное блюдо.

– Хуанита, что за чудо у тебя в руках? – Энрике потянул носом. – Мм, пахнет божественно.

– О, сеньор Контарес, а на вкус это еще лучше.

– Так давайте скорее отведаем ваш очередной кулинарный шедевр, – сказал Родриго.

Он всегда с удовольствием принимал приглашения друга на обеды и ужины, потому что стряпня Хуаниты всегда была выше всех похвал. Тем более по сравнению с полуфабрикатами, разогретыми в микроволновке, которыми, как правило, приходилось довольствоваться Родриго. Холостяку, сутками пропадавшему на работе, не до кулинарных изысков.

– Девочки, бегом мыть руки! – скомандовала Моника.

Флор и Катарина нехотя сползли с колен отца и побежали в ванную.

– Моника, временами ты слишком строга с ними, – мягко сказал Энрике, беря жену за руку.

Она гневно сверкнула глазами. Моника не терпела, когда ей делают замечания по поводу того, как ей воспитывать дочерей. Она не доверяла всевозможным пособиям для молодых родителей, считая, что мать интуитивно, на уровне природных инстинктов поймет, что действительно необходимо ее детям.

– Энрике, ты целыми днями пропадаешь на работе, а когда приходишь домой, готов весь вечер держать Флор и Катарину на коленях или таскать их на руках. Им уже по три с половиной года, пора перестать нянчиться с ними, как с младенцами. Должен же кто-то в нашей семье воспитывать детей! Будь на то твоя воля, они бы ходили на головах. Ты слишком балуешь их.

– Я убежден, что ребенку никогда ни в чем нельзя отказывать. Детство – самая счастливая пора в жизни человека. Потом ему уже точно не позволят делать что заблагорассудится. К тому же мне самому приятно баловать их, потакая всем их прихотям и исполняя капризы.

Энрике замолчал, едва быстрые шажочки дочерей приблизились к столовой. Несмотря на демократические взгляды, Энрике считал, что детям не следует слышать то, что говорят о них взрослые.

– Так мы в конце концов сядем за стол? – нетерпеливо потирая руки, спросил Родриго.

– Риго, в некоторых вопросах ты несноснее ребенка! – фыркнула Моника.

– Это вовсе не означает, что я нуждаюсь в мамочке! – съязвил Родриго, давая понять, что не позволит ни одной женщине командовать собой. После небольшой паузы, чтобы немного разрядить обстановку, он добавил: – Даже в такой очаровательной, как ты.