Фрэзер встряхнулся, стараясь отогнать неприятные воспоминания. Нужно действовать, и, к счастью, он не чувствовал себя сейчас усталым. Что сказала ему Лори? «Потихоньку готовьтесь уйти из города…» Слишком поздно. Хотя… Но что произошло там, на Земле? Если бы восстание было подавлено, то вряд ли экипаж «Веги» вел бы себя подобным образом. Они взяли Клема, Тома и Мануэля… зачем? Да потому, что все трое были инженерами-связистами и могли сообщить на Землю о случившемся. Так-так… Солдаты с «Веги» могут прийти сюда каждую минуту. Надо действовать!

Марк вскочил с кресла и вышел в коридор. Вокруг было пусто и тихо.

— Выходи, Пат, — сказал он, обернувшись. — Если мы поторопимся, то можем захватить краулер и убежать из города. А пока я пойду соберу своих.

Пат молча кивнул и последовал за ним. Они вошли в грузовой лифт и поехали на первый этаж. Сердце Фрэзера бешено билось, на лице выступил пот. Если бы он рисковал только собой…

Внизу было полно народу. Просторное фойе гудело десятками голосов. Испуганные лица, заплаканные женщины.

— Эй, Марк! — позвал его один из мужчин. — Что произошло? Кое-кто говорит…

Фрэзер пожал плечами и стал осторожно, но решительно пробираться сквозь толпу к своей квартире.

Дверь оказалась закрытой.

— Господи, — с мольбой прошептал он, — если моих здесь нет… Тогда ты, Пат, уйдешь один…

Но, к счастью, дверь тут же распахнулась. Пятнадцатилетний Колин медленно опустил кресло, которое выразительно было поднято у него над головой.

— Отец! — с облегчением воскликнул он. — А я-то думал…

— Мать и Энн здесь? — не дав ему договорить, спросил Фрэзер и торопливо вошел в квартиру. Махони следовал за ним, словно тень. Захлопнув дверь, Марк крикнул: — Немедленно все одевайтесь! Ева, где ты?

Жена сразу же явилась из гостиной. Она была миниатюрной брюнеткой с нежными чертами лица и большими серыми глазами. Из-за ее спины выглядывала Энн с заплаканным лицом. Девочка родилась на Ганимеде десять земных лет назад и впервые в жизни столкнулась с такими серьезными неприятностями.

Всхлипнув, Ева обняла мужа.

— Как хорошо, что ты пришел, Марк… Я не знала, что делать. Хотела позвонить в космопорт, но телефон отключен…

Марк ласково погладил ее по руке — она была холодна, словно лед.

— Надо немедленно уходить из города, — тихо сказал он.

— Но… нас же могут убить! — вздрогнула Энн.

Фрэзер шлепнул ее по щеке. Он был зол, но все же сумел сдержаться и ровным голосом приказал:

— Одевайтесь, я кому говорю!

Жена и дети растерянно посмотрели друг на друга и покорно пошли к шкафам с одеждой. Фрэзер осмотрел свой запасной скафандр и указал на него Махони:

— Возьми его, Пат. Он великоват для тебя, но что поделать…

Ева стала нервно выдвигать ящики, не зная, что выбрать.

— Сейчас не время модничать, — недовольно заметил Фрэзер. — Возьми только то, что уместится в карманах скафандра. Да положи ты это платье!

Махони отвернулся, пока «Ева торопливо переодевалась. Фрэзер пристально смотрел на жену, ощущая — нет, не желание, сейчас не было на это времени, но память о желании, о прожитых вместе годах. Она отказалась от большего, чем он, прилетев на Ганимед: политика мало что значила для нее, и на Земле она могла сделать отличную карьеру. «Хорошая девочка», — ласково подумал он.

Фрэзер надел скафандр, предварительно тщательно осмотрев кислородные баллоны, емкость с водой, пояс с концентратами, энергобатареи и ранец с инструментами. Шлем он пока оставил открытым и не стал надевать рукавицы. Дело для него было привычным, поэтому он оделся раньше, чем остальные. Затем минуту или две он грустно оглядывал свою квартиру, отлично понимая, что может больше не вернуться сюда.

Она была стандартной и простой, подобно другим жилым помещениям в Авроре, но Ева сумела сделать ее уютной. Коробки с микрофильмами на книжных полках, незаконченная модель космолета, стоящая на столе Колина, шахматы рядом с коробкой сигар… Фрэзер всегда любил шахматы и покер. «Черт побери, сколько времени я угробил на все эти забавы», — с запоздалым раскаянием подумал он. Его взгляд скользнул по стене и остановился на большой фотографии, висевшей над кушеткой. Над морем с темной, почти фиолетовой водой бушевала метель из чаек. Но оно могло быть и другим, вспомнил Фрэзер. По ночам вода в заливе светилась. Можно было опустить руки в волны, плещущие о борта лодки, и зачерпнуть ладонями жидкое лунное серебро…

Отроческие годы Фрэзер провел на плавучей морской станции. Ее обитатели пасли стадо китов и собирали морские водоросли. Иногда станция уходила далеко в океан, и тогда перед ними открывался целый мир неизвестного… Персонал станции состоял из людей многих национальностей и жил, по сути дела, одной большой коммуной. Ни о тайной полиции, ни о доносах здесь и не слыхивали, и это впоследствии сказалось на дальнейшей судьбе Фрэзера. Он оказался слишком доверчивым и мягким, совершенно не приспособленным к жизни в большом и жестоком мире, где ни на кого нельзя было положиться. Только очутившись много позже на Ганимеде, он вновь вздохнул свободно — ему казалось, что он выбрался из душной субмарины на поверхность моря, на свежий, порывистый ветер…