Годы улетали назад, миллионы и миллиарды лет громоздились друг на друга, а Земля продолжала вращаться вокруг своей звезды во все стареющей Галактике. Саундерс мчался вперед.

Время от времени он останавливался, не в силах удержаться от соблазна бросить взгляд на мир и его далекое будущее.

Выглянув в окно через сто миллионов лет, он увидел огромные снежные поля. Богов на планете уже не оказалось. Они или умерли, или покинули Землю, возможно, перебравшись в совершенно иную плоскость существования. Истины он не узнает никогда.

Сквозь завесу метели он увидел непонятное существо. Ветер шуршащими облаками швырял в него заряды снега, серый мех серебрился от инея. Оно двигалось с поразительной гибкостью и грациозностью, держа в руках изогнутый шест, кончик которого сверкал крошечным солнцем.

Саундерс включил психофон, и его голос унесся сквозь метель к существу:

— Кто ты такой? Что ты делаешь на Земле?

В другой руке существо держало каменный топор, на шее у него висела нитка грубо выделанных бус. Оно взглянуло на машину наглыми желтыми глазами, и из психофона донесся его резкий скрипучий голос.

— Ты, должно быть, из далекого прошлого, из более ранних циклов.

— Мне велели идти вперед. Давно, почти сто миллионов лет назад. Они приказали мне добраться до самого конца времен.

Психофон зазвенел от металлического смеха.

— Если Они тебе приказали — тогда отправляйся! — Существо зашагало дальше сквозь метель.

Саундерс отправился вперед. На Земле для него больше не было места. Другого выбора тоже — только вперед.

Через миллиард лет он увидел город на равнине, поросшей голубой, словно стеклянной, травой, которая хрустально позванивала, когда ее шевелил ветер. Но город был построен не людьми, и его предупредили, чтобы он убирался подальше. Он не посмел ослушаться.

Потом появилось море, а еще позднее он попал в ловушку, оказавшись внутри горы, и был вынужден пробиваться сквозь время, пока гора не осыпалась щебнем.

Солнце становилось все более белым и горячим — в его недрах набирал силу водородно-гелиевый цикл. Земля теперь вращалась ближе к светилу, потому что за миллиарды лет трение о пылевые и газовые облака притормозили ее движение на орбите.

Какое же множество разумных рас родилось на Земле, прожило свой век и умерло с тех пор, как человек впервые вышел из джунглей! «Но зато мы, — устало подумал Саундерс, — были первыми».

Через сто миллиардов лет Солнце израсходовало последние запасы ядерного топлива. Саундерс увидел голые безжизненные горы, зловещие, как на лунном ландшафте, — но сама Луна уже давным-давно упала на породивший ее мир и взорвалась метеоритным дождем. Земля вновь приобрела первоначальный облик, теперь каждые ее сутки длились, как прежний год. Над горизонтом Саундерс увидел край огромного солнечного диска — тусклого и кроваво-красного.

«Прощай, Сол, — подумал он. — Прощай, и спасибо тебе за многие миллионы лет тепла и света. Спи спокойно, старый друг».

Через несколько миллиардов лет не осталось ничего, кроме элементарного мрака. Энтропия достигла максимума, все источники энергии исчерпались, Вселенная умерла.

Вселенная умерла!

Из его уст вырвался вопль кладбищенского ужаса, и он снова бросил машину вперед. Если бы не приказ богов, он наверняка остановил бы машину в пустоте, распахнул бы дверь, впустил в кабину вакуум и мороз абсолютного нуля и умер. Но он должен идти вперед. Он достиг конца всего сущего, но надо идти дальше. Перешагнуть рубеж времени…

Миллиард лет улетал вслед очередному миллиарду. Саундерс лежал в машине, погрузившись в апатию. Однажды он встал, чтобы поесть, и ощутил весь горький юмор ситуации: последнее живое существо, последний сгусток свободной энергии в превратившемся в золу космосе готовит себе бутерброд.

Через много миллиардов лет Саундерс опять остановил машину. Он выглянул в темноту и с неожиданным потрясением обнаружил отдаленное, едва заметное слабое свечение.

Дрожа от возбуждения, он перенесся в будущее еще на миллиард лет. Свет стал сильнее. Огромное, медленно расползающееся сияние начало заполнять небеса.

Вселенная возрождается.

А в этом есть смысл, подумал Саундерс, пытаясь справиться с волнением. Пространство расширилось до определенного предела, теперь оно сжимается и начинает цикл заново — цикл, который уже повторялся никому не известное количество раз. Вселенная смертна, но она подобна Фениксу, воскресающему вновь и вновь.

И хотя сам он смертен, прежнее желание смерти внезапно покинуло его. Теперь ему хотелось увидеть, каким же будет мир в новом цикле. Согласно теориям космологии двадцатого века, Вселенная должна сжаться буквально в точку, в сгусток чистой энергии, из которой потом родятся первичные атомы. И если он не хочет испариться в этой бушующей топке, надо поскорее прыгнуть вперед. И как можно дальше!