— Верно, Леший. Ничья. — Дед кивнул и заплакал.

— Не жалей его, — второй дед погрозил матери Магдалины. — Это все синька.

— Точно, — кивнул вдовец. — Веришь, одну только сливу кинул, а она мне та-а-к подрассказала…

— Одну! — фыркнул Леший. — Опять рюкзак посуды налил.

— Да, — перестал плакать Борода, — у меня ведь тут форменный хлев. Разве младенцу можно в хлеву?

— Можно, — ответил Леший. — Севастополь одобряет. Швартуйтесь, прачули.