— Совсем наоборот, — сказал Живоглот и дернул ее за косичку. — Живоглот, конечно, ужасно оскорблен тем, что никто за него не проголосовал, но в то же время страшно доволен, что он может прямо сейчас отправиться на пир. — Он протянул Лиззи руку. — На самом деле все просто идеально. Они придут с уже готовым планом. Этот план не понравится никому. Все будут чувствовать себя обиженными — но в то же время будут радоваться, что соседи обижены не меньше. И в этом заключается суть компромисса. А теперь — отправляемся угощаться. И будем делать это очень долго!

Грегор и Люкса задержались в коридоре, дав дорогу спешившим на пир.

— А ты… что будешь делать? — спросила Люкса.

— Мама хочет, чтобы мы улетели сегодня. Может, уже через несколько часов, — ответил Грегор. — Папе удалось убедить ее, что нам нужно остаться до церемонии капитуляции. Но теперь она хочет ехать в Вирджинию как можно скорее.

Они взяли на кухне корзину с едой, и Аврора отнесла их за пределы Регалии, в секретную пещеру Ареса. Там она принялась летать над озером, оставив их наедине.

— Наконец-то нам удалось организовать себе пикник, — улыбнулась Люкса.

— Ага, — кивнул Грегор.

Но есть они не могли. Просто сидели, обнявшись и прижавшись друг к другу.

— А где это — Вирджиния? — спросила Люкса.

— Очень, очень далеко от Нью-Йорка. Сотни и сотни миль отсюда, — ответил Грегор.

— Значит, мы никогда больше не увидимся, — произнесла Люкса.

Грегор вдруг подумал, что Сандвич мог написать еще хотя бы парочку пророчеств о Воине. Что ему, жалко?

— Наверное. Может, будем хотя бы переписываться?

— А ты рад тому, что возвращаешься домой?

— Нет, — без колебаний сказал Грегор. — Я даже думать не хочу об этом. К тому же Вирджиния — не мой дом, это просто место, где я несколько раз бывал.

— Тебе будет легче. Здесь все постоянно будут говорить о тебе. А там, в Наземье, никто, кроме твоей семьи, даже имени моего не знают, даже не подозревают о моем существовании. А члены твоей семьи наверняка не захотят, чтобы ты вспоминал о своем пребывании здесь. Тебе будет просто меня забыть, — вздохнула Люкса.

— Никогда, — ответил Грегор. — Я никогда не смогу забыть тебя, как бы ни пытался. — Ему больше не требовалось усилий, чтобы сказать заветные слова: — Я люблю тебя.

— И я тебя люблю, — прозвучало в ответ.

Больше они ничего друг другу не сказали.

Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так…

Сколько прошло времени, они не знали. В Регалии затрубили в рог.

Вернулась Аврора:

— Нас зовут, — просто сказала она.

Грегор не мог поверить, что все происходит на самом деле.

Короткий полет. Его семья уже ждет его на пристани, готовая к отправлению. Нехитрые пожитки уже заботливо упакованы в рюкзак. Прощальные объятия, и только Босоножка говорит: «Скоро увидимся!» — целуя и обнимая Темпа…

Живоглот улучил минутку и дал Грегору последний совет — как яростник яростнику:

— Следи за собой. Эта штука с яростничеством… Она не может волшебным образом взять и испариться. Это часть тебя. Но ты можешь держать ее под контролем. Ты достаточно убивал — поэтому сделаешь это не задумываясь. Значит, тебе всегда нужно помнить: потерять голову гораздо проще, чем сохранить.

Эти слова заставили Грегора похолодеть.

— Я буду помнить, — сказал он. Ему нужно всегда помнить об этом. Иначе — кто знает, что может произойти. — Беги как река, Живоглот, — пожелал он крысу.

— Высокого тебе полета, Грегор Наземный, — ответил Живоглот.

И сразу переключил свое внимание на Лиззи, которая уже заливалась слезами.

Найк и Аврора перенесли всю его семью и Люксу через Водный путь и приземлились у лестницы, ведущей наверх, в Центральный парк. Грегор попрощался с летучими мышами, а потом взял Люксу за руку и держал все время, пока папа отодвигал камень, закрывавший проход наверх.

В дыру ворвался прохладный ночной воздух.

— Пойдем, посмотришь. Хотя бы на секундочку, — позвал Грегор.

Но Люкса только высунула из люка голову и плечи. Вокруг была ночь. На небе горело несколько звезд, а луна была просто волшебная.

— Вот тут я и буду вспоминать о тебе, — сказала Люкса. — И ты знаешь, где меня найти.

Грегор поцеловал ее на прощанье и вылез наверх, в парк. А потом отошел на пару шагов, и они не отрывали глаз друг от друга, пока папа не поставил на место тяжелый камень, разлучая их навсегда.