Не успели Моррис с Бойлом завершить свои отчеты, как в ноябре Холл снова отправил Морриса в Москву просить денег.

Форд с Брежневым только что завершили встречу в верхах, и Пономарев поделился с Моррисом советской оценкой встречи и нового президента Америки. Они нашли его «прекрасным» человеком, с которым можно вести дела, несмотря на его былой антикоммунизм; по их мнению, он уступал многоопытному Никсону в вопросах международной политики; тем проще будет иметь с ним дело.

Советы чествовали Еву как королеву, и в начале декабря ее сопровождающая и переводчица Ирина объявила, что в ее честь жены членов Политбюро устраивают завтрак. Это означало, что ее хотят на день убрать с дороги, чтобы КГБ спокойно могло потолковать с Моррисом наедине.

Владимир Казаков, офицер КГБ, который «пас» Джека, приветствовал Морриса с необычной сердечностью и искренностью. По крайней мере, так решил Моррис. Он сказал, что в КГБ досконально проанализировали книгу «КГБ» и установили правоту Морриса – ссылка на Чачакина несомненно берет начало скорее в его прежней деятельности, чем в его работе с Джеком в Нью-Йорке, и эта деятельность стала известна автору не по вине Чачакина, а от какого-то предателя. КГБ убежден, что «Морат» не скомпрометирован и что никто из вовлеченных в операцию ошибки не совершал. Кризис преодолен, но каждый должен удвоить бдительность – слишком важно и опасно то, чем они занимаются.

Уходя, Казаков сказал:

– Кстати, Владимир (Чачакин) шлет приветы и наилучшие пожелания вам и Джеку. И все мы вас благодарим.

Оба поняли, за что: за то, что сняли вину с Чачакина и КГБ, когда книга спровоцировала «охоту за ведьмами». Более чем когда-либо КГБ был союзником Морриса.

После продолжительных банкетов Моррис с Евой долго не спали, копируя документы, которые раскрывали взгляды Советов на международные дела и статус коммунистических партий в мире. На вторую неделю декабря они, усталые, наконец уехали, стремясь спрятаться дома в покое и безопасности.

Но грозовые тучи над ними уже сгущались.

11 февраля 1975 года Уоннол вылетел в Чикаго, чтобы лично поздравить Морриса с успехом последней миссии. В присутствии Ричарда Хелда и Бойла он сказал, что тот собрал невероятно важные сведения, которые передали лично в руки «высшим чиновникам США» (президенту Форду, Киссинджеру и главе ЦРУ, которым в то время был Джордж Буш).

Жест растрогал Морриса. Он понимал, что Уоннол пожертвовал целым днем только ради этих добрых слов. Сейчас, сидя в безопасном офисе в окружении близких друзей, он пытался передать, какой ужас пережил в Праге, когда ему приказали вернуться в Москву.

– Там я всегда взвинчен. Это роскошная тюрьма. Пусть там я свой, принят в их клуб, у меня собственная квартира. Если я останавливаюсь в гостинице Центрального Комитета, мне дают роскошный номер рядом с секретарями зарубежных партий. Мне выделяют сейф и ключ. В аэропорту меня встречает специальный лимузин. Мне не надо таскать багаж или беспокоиться о мелочах. Меня встречают специальные люди из Международного отдела. Но, ложась спать, я никогда не знаю, что принесет день завтрашний. Кем я являюсь в Советах? Согласятся ли нужные люди встретиться со мной и по какой истинной причине, разрешат ли мне входить в нужные здания, если мне вдруг перестанут доверять?

– Те избранные, кто знает о миссиях Морриса, – ответил Уоннол, – восхищаются проявленной вами невероятной выдержкой.

Здесь Уоннол опять польстил Моррису, делясь с ним внутренними проблемами. Директор Келли появился на закрытых слушаниях перед так называемым комитетом Черча – комитетом Сената по расследованию деятельности разведывательных служб США. Келли сказал, что не желает, чтобы сенаторы интересовались определенными темами. Если это произойдет, они понесут полную ответственность за последствия. Уоннол подчеркнул:

– «Соло» никоим образом затронуто не будет.

Совещание продолжалось чуть менее часа, и ничто на свете не могло так воодушевить Морриса, даже баснословный куш. После приятного ланча Уоннол, Хелд, Бойл и посвященный в дела «Соло» инспектор принялись по-дружески подтрунивать друг над другом.

– Уолт, что вы будете делать, если окажетесь в самолете, а его вдруг угоняют на Кубу?

Бойл боялся угонов и потому настаивал на разрешении носить в салоне оружие. При нем нередко находились копии документов, сделанные Моррисом и Евой в Москве, и ФБР ни в коем случае не желало отдавать их в лапы кубинских террористов.

– Самолет не полетит на Кубу, – буркнул Бойл.

– Но что вы будете делать?

– Я сказал, самолет на Кубу не полетит.

Они закрыли тему – некоторые слова лучше не произносить вслух.

Выбирая жилье, Моррису приходилось удовлетворять противоречивые требования своей многоликой жизни. Дом нужно было содержать в соответствии со статусом состоятельного бизнесмена, каким считали его Холл и Кремль. В то же время необходимость частых разъездов и невозможность по соображениям секретности нанять прислугу делали содержание дома непрактичным.