Кирилл начинает задыхаться, перед глазами плавают круги. И как будто перечисленного недостаточно, становится пусто и скучно. Словно безликая серость выпивает из него по капле жизнь. Визги и вопли пусть почтенных, но не слишком вежливых духов становятся все громче. Киру страшно хочется попросить, чтобы кто-нибудь выключил динамики.

Когда давление становится невыносимым, откуда-то приходит злость. Серая пелена рассевается, и Кирилл вновь оказывается в обычном мире. И тогда он выходит вперед, навстречу камлающему шаману и вызванным духам.

Напряжение внезапно покинуло парня. Простите, господа, но умирать он пока не собирается. А вот дорогим предкам пора на покой.

Стоявшая рядом сестра резко отшатнулась, каган уставился в лицо Кира, пытаясь найти подтверждение его сумасшедшим догадкам. Остальная часть свиты настороженно замерла, но Кир не обратил на странное поведение соратников ни малейшего внимания. В конце концов, об их ненависти к его персоне он догадывался и раньше, так чему удивляться? Застарелая, ноющая ненависть с яркой примесью страха. Везде страх, всегда страх. Киру это нравится, он не может отрицать, заполонивший пространство ужас забавляет, придает сил. Когда он идет, остальные отшатываются, будто находится с ним рядом – невыносимо.

Кир не осознает, что и как он делает. Ему просто надо, чтобы агрессивные духи исчезли прочь, и он вышвыривает их обратно, в серые пустоши. Бледнеющий шаман, вышедший из транса, с безумным видом уставился на остановившегося вблизи Темного Властелина. Кир кожей ощущает охвативший его ужас, а потом, после дозволения удалиться, нахлынувшее облегчение.

Парень остается один в центре пустого пространства, окруженный напряженно застывшей толпой. Кир приподнимает кончики губ в злой усмешке и начинает говорить.

Чувства толпы вдруг становятся его, он управляет захлестнувшими живую массу эмоциями, направляя по своему вкусу. Кир не различал, не соображал, что именно несет, но это было и не важно. Его самого охватывало холодное веселье, никогда не свойственная ему мрачная радость. Еще недавно вменяемые орки послушно внимали, его приказы становились их целями, смыслом их жизни. Еще одни марионетки на веревочках, но Кир лишь идет на поводу у их представлении и фантазии, ничего больше. Хотели Темного Властелина – получите и распишитесь.

– У тебя тогда глаза почернели, – тускло произносит Олеся. Сестра сидит, положив подборок на колени, обхватив себя руками – как маленький ребенок, прячущийся от темноты.

У Кира раскалывается голова, хорошо хоть, одержимость прошла. Правда, отнюдь не бесследно – чужие эмоции продолжали ощущаться как свои. Только негативные эмоции, кстати.

– Мне страшно, – шепчет младшая.

– Скажи что-нибудь, – Олеся нервозным, лихорадочным движением рвет траву, теребит мертвые растения в руках и затем отбрасывает.

– Я знаю.

Знаешь, сестренка, я теперь все знаю. Кто меня боится, кто ненавидит, злоба, зависть, похоть – все ваши чувства также и мои, вы как открытая книга. Немного забавно командовать людьми, мечтающими, чтобы тебя зажарили на медленном огне. Но если видеть все в черном цвете постоянно, можно окончательно спятить. Не мудрено стать мизантропом, ощущая все самое мерзкое, что сосредоточено в душах окружающих.

Больше всего на свете, Киру хочется, чтобы все прекратилось. Сколько времени он сможет держать себя в руках? Желание бессмысленного разрушения никуда не делось, только затаилось где-то в глубине подсознания, до следующего раза.

Кириллу вспоминается недолгий разговор с Тольгром, одним из самых авторитетных шаманов. Уже после "происшествия" на ритуале.

Кирилл, приглашенный на церемонию посвящения в воины, наблюдал за поединками молодых и зрелых бойцов. Этнологические наблюдения перестали интересовать Кира, когда он поймал тоскливо-злой взгляд шамана. Еще один враг, куда более принципиальный и непримиримый чем Тхлин. Но беседовали они уже после, наедине.

– Я не буду сманивать вашу молодежь на войну, – Кир сам не понял, соврал или нет. Наверное, все же нет – откуда-то пришла твердая уверенность, что война все же начнется, независимо от их решений и желаний.

– Вы всегда обещаете многое, – шаман его не боялся и был готов к последствиям. Другое дело, что Кир не мог испепелить его на месте, о чем Тольгр, впрочем, не догадывался. Да и не хотел врач никого убивать.

– Ничего не буду обещать, – легко соглашается он, – просто подумайте. Светлым тесно в их границах, а степь неплохое приобретение, и, в любом случае, все думают что, мы союзники. Так почему бы нам ими не быть?