Таким образом, имея уже состоявшуюся Высочайшую Волю на созыв Поместного Собора Русской Церкви, правительство не должно было совсем вносить законопроектов на уважение законодательных учреждений, а эти последние не имели права признавать себя компетентными в их рассмотрении без отзыва Поместного Собора. Но все пошло иным путем. Высочайшая Воля о созыве Поместного Собора не была принята в расчет в истории вероисповедных законопроектов, и теперь является вопрос: что же делать дальше?

Конечно, голос Думы еще не все. Есть еще Государственный Совет. Его прямая обязанность была бы отклонить законопроекты именно на основании необходимости предварительного выслушивания заключения Поместного Собора. Но он, конечно, этого не сделает, а в то же время и не захочет одобрять неодобряемого, и по легчайшему правилу времен, когда люди сами не знают, куда идут, в той или иной форме просто отсрочит решение, оттянет дело.

Без всякого сомнения, и это лучше, чем одобрение подобных законопроектов. Но простая оттяжка все-таки ничего не решает.

Что даст отсрочка дела до осени? Несколько месяцев по всей России будет идти накопление злобы и вражды между исповеданиями, между различными частями Русского народа, между русскими, иноверцами и инородцами. Несколько месяцев будет подрываться в глазах православных, да и в некоторых частях самого старообрядчества, авторитет правительства… и затем что же? Все-таки Государственному Совету нужно будет что-нибудь решать.

Оттяжки не помогут. Нам необходимо сделать то, чего не сделано до сих пор. Нужен созыв Поместного Собора и взятие назад законопроектов до того времени, когда правительство предложит их на его заключение.

Отсрочивать созыв Поместного Собора было возможно лишь при том условии, что правительство не даст движения вероисповедным законопроектам. Раз такое движение дано, созыв Собора становился уже тогда необходим. А когда Государственная Дума присочинила свой «королларий» [161] и выдвинула проект полного переворота государственно-церковных отношений, полное изменение характера русской государственности, то никакое дальнейшее движение этих законосочинений Думы уже совершенно немыслимо, по крайней мере, до созыва Собора.

Перед государством стоит настоятельная потребность обсудить с Церковью шаг, который ему предлагают сделать. Самим течением событий созыв Поместного Собора стал уже неотложным.

Не только из преданности вере и Церкви, а также из-за соображений государственного разума всякий русский, внимательно оценивающий положение, в котором очутилась родина и государство, не может теперь видеть иного исхода, как неотлагательный созыв Поместного Собора.

Почти без перерыва твердили мы в прошлом году о необходимости созыва Собора Русской Церкви, с того же напоминания начали новый 1910 год и, как видят читатели, намерены продолжать их беспокоить теми же напоминаниями и впредь. На этот раз это «застрявшее дело» напоминает и нам, и всем православным статья многоуважаемого нашего сотрудника г-на Д.Х. [162] («Застрявшее дело», Московские Ведомости, № 23), с обычной для него глубиной осветившего сущность постоянного соборного состояния, в каковом должна находиться истинная Церковь.

Мы боимся, однако, чтобы именно эта глубина постановки вопроса не соблазнила тех ленивых, а также и лукавых рабов, для которых самое приятное дело на свете состоит в ничегонеделании и откладывании всех забот на попечение будущих поколений.

Поэтому мы считаем небесполезным снова обеспокоить и верных, и ленивых, и лукавых рабов Божиих напоминанием, что непрерывная и повсюдная соборность, постоянное соборование, ничуть не избавляет нас от необходимости и обязанности созвать общий Церковный Собор именно в настоящее время и без проволочек.

Отсрочка этого дела в 1905 году была вполне разумна по множеству обстоятельств, о которых не место теперь говорить. Но отсрочить дело и похоронить его — две вещи разные, и насколько своевременная отсрочка была разумна, настолько было бы вредно похоронить созыв Собора.

Русский православный мир, как прекрасно объясняет г-н Д.Х., отвык от «соборования», не представляет собой «собороспособной почвы», на которой могут вырастать великие всецерковные Соборы. Поэтому и было ошибочно мнение тех деятелей 1905 года, которые полагали, что достаточно созвать собор иерархов или с прибавкой клириков и мирян, и Церковь наша процветет сразу, так что даже и новый Собор не понадобится, может быть, опять лет 200. Конечно, такого чудотворного действия наш Собор не возымел бы. А если бы его созывом воспользовались только для того, чтобы получить полномочия на дальнейшее бессрочное владычество «бессоборным порядком», то, конечно, это было бы событие даже вредное.

Но отсрочка Собора дала России время подумать о забытой соборности, множество совещаний — частных и официальных — воскресили исторические воспоминания о Соборах, возбудили рассуждения о смысле и формах соборности и т. д. Вместе с тем многое изменилось в том положении, которое мешало Собору в 1905 году. А в то же время внешние обстоятельства еще сильнее прежнего требуют, чтобы Православная Церковь явилась с некоторым всецерковным голосом, а не с одними частными голосами, которым — кто хочет, придает значение церковное, а кто не хочет — не придает. Собор, таким образом, стал теперь и более возможен, и более нужен, и дальнейшие отсрочки его могут вызывать не похвалу, а лишь упрек.