Вошедший слуга, принесший чай и сладости, помешал ему ответить. Элинор рассеянно поблагодарила слугу и отпустила. Затем предложила Драммонду попробовать печенье и стала разливать чай.

Сладости и легкая закуска выглядели действительно очень аппетитными — от крохотных пирожных до разнообразных бутербродов; чай был ароматный и крепкий. Драммонд сидел напротив хозяйки, стараясь отдать должное угощению, остро осознавая собственную мужскую неуклюжесть рядом с ее непринужденностью и грацией.

— Это очень нелегко, — продолжил он разговор, словно тот не прерывался. — Разумеется, и у нас бывают промахи, и все приходится начинать сначала. Но инспектор Питт — отличный работник, и его трудно ввести в заблуждение.

Леди Байэм впервые непринужденно улыбнулась.

— Он очень интересный человек, — заметила она, остановив взгляд на розах в вазе. — Вначале я недоумевала, кого это вы к нам привели. — Она улыбнулась, как бы оправдываясь за это свое замечание. — Его карманы были чем-то набиты, сюртук на нем сидел плохо, и, мне кажется, он давно не пользовался услугами парикмахера. Но затем я увидела его лицо. У вашего подчиненного самые чистые и правдивые глаза, какие мне доводилось видеть. Вы заметили это?

Ее слова застали Драммонда врасплох, он даже не нашелся что ответить.

Леди Байэм понимающе улыбнулась.

— Конечно, вы этого не заметили, — ответила она сама на свой вопрос. — Мужчины не очень наблюдательны. А вот мне было бы стыдно, если бы мистер Питт уличил меня во лжи. Я верю, что он может это сделать. Надеюсь, так думаю не только я, но и многие из тех, кого он допрашивает. — Она умолкла, увидев сомнения на лице Драммонда. — Вы считаете, что у меня разыгралось воображение? Возможно. Или просто я хочу слишком многого?..

— О нет, разумеется, — поспешил заверить ее полицейский, наклонившись вперед, и тут понял, что не знает, куда деть пустую чашку, которую все держит в руке. Наконец он смущенно поставил ее на стол. — Питт отлично справляется со своей работой, поверьте мне. Я не поручил бы ему этого дела, если бы не доверял ему полностью. Он расследовал довольно сложные случаи. Ему присущи сострадание и благоразумие.

— Похоже, он образцовый офицер, — тихо промолвила леди Байэм, глядя не на Драммонда, а в свою тарелку.

Тот понял, что несколько переусердствовал в похвалах Питту.

— Отнюдь нет. Зато прекрасный человек, — поспешил он исправить свою оплошность. — Питт бывает строптив, не любит покровительственного тона, и я в жизни не видел более нечесаного человека. Но он честен, наделен умом и воображением, и только он способен найти убийцу Уимса.

Впервые леди Байэм посмотрела в глаза Драммонду, и лицо ее осветила искренняя добрая улыбка.

— Он нравится вам, не так ли?

— Да, нравится, — признался тот.

Это было подобно исповеди. Дама из высших кругов общества едва ли могла ожидать, что Драммонд захочет признаться в своих дружеских отношениях с подчиненным в ранге Питта.

Она ничего не сказала, но Драммонд неожиданно ощутил, что его признание ей понравилось — возможно, потому, что она сама прониклась доверием к Питту. Общение с инспектором в процессе расследования не будет для нее в тягость; она даже сможет надеяться, что с его стороны не будет ни грубости, ни неожиданностей. А возможно, ее доброжелательная оценка Питта не имела к этому никакого отношения…

Эту странную мысль Драммонд поспешил тут же прогнать. Сделав вдох, он попытался продолжить беседу, но в это время леди Байэм чуть пододвинула к нему блюдо с закусками.

— Еще что-нибудь, мистер Драммонд? — предложила она. Ей тоже пришлось подыскивать слова, и она вдруг перешла на обычную светскую болтовню. Голос Элинор потерял прежнюю мелодичность и стал тембром ниже.

— Вчера я была на балу у мистера и миссис Рэдли. В первом браке она именовалась леди Эшворд, недавно снова вышла замуж. Ее муж собирается баллотироваться в парламент, и этот бал был началом его избирательной кампании. Но миссис Рэдли нездоровилось, и ее заменила ее сестра, миссис Питт. Знаете, я вдруг подумала сейчас, что уже слышала это имя… — Голос ее стал громче, но казалось, что леди Байэм трудно дышать. — Представляю, что подумали бы все те, кто был вчера там, увидев, как сегодня я принимаю в своем доме представителя полиции, беседую с ним о расследовании и надеюсь снять со своего мужа подозрение в убийстве ростовщика… Сколько из них снова захотели бы так же вежливо беседовать со мной и пребывать в моем обществе?

С уст Драммонда готовы были сорваться слова возражения. Он почувствовал необходимость объ-яснить ей, кто такая Шарлотта, но быстро погасил этот порыв. Это было бы несправедливо по отношению к миссис Питт и, возможно, уменьшило бы его шансы узнать что-нибудь в непринужденной беседе. Жена инспектора действительно не раз проявляла проницательность в своих суждениях. Но Драммонду прежде всего хотелось успокоить леди Байэм и сказать ей, что, если кто-то из ее друзей отвернется от нее, он не заслуживает ни ее общества, ни ее дружбы. Потом он понял, что Элинор и без него это знает, однако все равно нуждается в чьей-то поддержке. Она боится скандала, боится быть отвергнутой обществом, страшится злых языков, недобрых домыслов и догадок. Мужество не избавляет от боли, лишь помогает переносить ее с достоинством. Однако сознание того, что друзья оказались людьми мелкими и холодными, не поможет избежать разочарований. Миссис Байэм не захочет подвергать друзей испытанию и видеть, как их дружба не выдерживает проверки.