Эта целостная концепция жизни, распространенная в древних восточных учениях, а также лежащая в основе астрологии, выражает более адекватно, ярко и значительно отношение человека к миру, чем это делают наши современные социальные, этические и метафизические школы. Я это подчеркиваю потому, что Буфано, являющийся могучей личностью, Буфано, обладающий столь сильным социальным сознанием, Буфано, в характере которого так много противоречий, может быть понят только с позиций более высокой, всеобъемлющей философии жизни. Неправильно видеть в нем лишь бесстрашного человека — фанатика, или бунтаря, или потенциального лидера, или просто художника, который из-за излишка темперамента и таланта бросается от одного вида деятельности к другому. У Буфано есть качества, свойственные людям античности, для которых мир был един, а жизнь имела смысл. Подобно им, он воспринимает действительность как сиюминутную и трансцендентную одновременно. Активность и пассивность его натуры слиты воедино, и одно не противоречит другому. Можно сказать, что Буфано никогда не спит. Он человек, чье сознание работает в режиме, неведомом не только рядовому человеку, но и выдающимся людям. Его сны не похожи на обычные сны, отличаются они и от праздных мечтаний. Его сны слиты со всепроникающей, вечной реальностью — основой всех основ. Он не ставит подпись под скульптурой не из ложной скромности, а потому, что искренне верит в божественную природу творчества, в то, что он, Буфано, всего лишь инструмент в руках Творца, и в то, что через тысячу или две тысячи лет станет не важно, кто создал эти произведения — он, Бенджамин Буфано, или кто другой. Для него важно лишь одно: чтобы и тогда люди получали от них радость, чтобы его творения вдохновляли и стимулировали творчество других. Что же до наших дней, то Буфано всегда узнает свою работу: его душа живет в каждой линии, в каждом контуре, в мягкой, обтекаемой форме. В каждой его скульптуре можно видеть неподражаемое, подчас комичное смешение противоположных начал, такое характерное для поэта и метафизика, мечтателя и деятеля, новатора и традиционалиста. Если монументальные творения Буфано серьезны, выразительны и величественны, то более мелкие скульптуры (в основном из животного мира) говорят о его озорной фантазии, математическом уме и воображении, граничащем с магией. Окажи ему власти поддержку, Буфано за оставшиеся годы создал бы настоящий пантеон скульптур, которые выразили подлинный живой дух нашего времени. Для людей будущего эти произведения были так же понятны и вечны, как для современных людей — египетская, ацтекская, китайская или индийская скульптура.

Бесспорно, что в стране вроде нашей, где в области эстетического все делается вслепую, велика потребность в таком скульпторе, как Буфано. Из всех наших скульпторов Буфано, похоже, один обладает видением, способным охватить потребности нации, видением, которое смотрит на настоящее сквозь призму будущего. Некоторые занимательные истории, которые он привозит из своих путешествий по свету и которые много говорят как о его подлинной страсти, так и о широте души, связаны с архитектурой. Его описания храмов Индии, Бирмы, Явы, Сиама, Кохинхина вызывают в памяти яркие страницы из «Истории искусств» Эли Фора. Слушая Буфано, проживаешь заново величайшие исторические эпохи, времена духовного и эстетического роста человечества, где все кажется огромным. Соперничать с сокровищами античности могут только великие европейские соборы. В Америке нет ничего, что могло бы сравниться с этим взлетом духа — ни в великолепии, ни в величии замысла, ни в исполнении. Наши небоскребы — самые настоящие гробницы для бездушных автоматов, создания породившего их уродливого духа. В Америке не найти город, кроме Вашингтона, который проектировался бы для благоговейного созерцания воплощенной красоты. Но на что сегодня похож Вашингтон? А статуи и монументы, разбросанные по всей стране, давно уж пора выбросить на свалку. Живая нация, осознающая свою роль в истории, постаралась бы, чтобы все ее крупные художники взялись одновременно за такую значительную работу, что всей жизни не хватило бы на нее. Сейчас надо готовить то, что принесет плоды через сто или даже пятьсот лет.

Буфано — именно тот человек, который может мобилизовать все наши потенциальные художественные возможности, который способен подготовить подобную широкую акцию, пробудить народное сознание, воодушевить законодателей, победить наших скованных инерцией критиков и власти. В нем есть нечто от да Винчи, Микеланджело и Лоренцо Великолепного. И эта уникальная личность, этот человек во всем блеске таланта и удивительных возможностей заточен, можно сказать, в помещении Пресс-клуба Сан-Франциско, откуда иногда выбирается, чтобы повоевать с разными ничтожествами. Перед нами человек, у которого просто руки чешутся — так ему не терпится создать что-нибудь великое, но вместо этого его вынуждают заниматься пустяками. Перед нами человек, способный высечь монументы высотой шестьдесят футов из самых твердых материалов, и этот человек, чтобы не потерять форму, вынужден сидеть в небольшой комнате и вырезать миниатюрные фигурки. Перед нами человек, который может гигантское мамонтово дерево превратить в полную драматизма фигуру святого Франциска, но кто даст ему это мамонтово дерево, кто отведет ему место для монумента? Перед нами человек, который, начав работать с нержавеющей сталью, может доказать ее производителям, что при помощи киянки, мастерства и большого напряжения сил из этой стали можно изготовить вещи, для создания которых, по их мнению, она не годится. Перед нами человек, который, бросив вызов традиции, берет самый твердый гранит и нержавеющую сталь и создает из сочетания этих материалов произведения нетленной красоты, которые еще будут оценены по достоинству.

В Америке повсеместно и в каждом отдельном штате идут расточительные траты — материальных ресурсов, рабочей силы, национального гения. На примере Буфано эти потери поразительно наглядны. И дело не только в том, что его творения скрываются от народа, теряются или используются не по назначению, и не в том, что в ответ за свои труды он получает презрение, глумление и насмешки, и даже не в том, что его драгоценные силы тратятся на бесплодную борьбу с косностью, — величайшее преступление состоит в том, что его возможности не признаны и не востребованы, а завтра среди нас другой Буфано может и не отыскаться. Буфано не рождаются каждый день. Конечно, у нас всегда будут скульпторы, но не такие, как он. Буфано принадлежит нашему времени и наделен его духом. Его не испугает ни одна идея, какой бы великой она ни была, ни одна мечта — пусть и самая грандиозная. Он не из тех, кто говорит: «Нет! Это невозможно!» Он говорит: «Да!» Он говорит: «Приступим сейчас же!»

Я хорошо помню тот день, который провел с ним в городской ратуше Сан-Франциско, когда он хотел, чтобы его выслушали в связи с актами вандализма в отношении его скульптур. Мне никогда не забыть царившей там атмосферы нерешительности, скуки, глупости, безразличия, волокиты, беспорядка, проволочек и путаницы. Не надо было напрягать воображение, чтобы представить себе, как встретят здесь Буфано с его делом. Чиновники, которые должны были бы тут же встрепенуться и навострить уши, конечно, спокойно повернутся к нему спиной и сладко всхрапнут. И такое можно видеть не только в сан-францискской ратуше, но и в Вашингтоне или на мирных конференциях. Пропускается мимо ушей все, что требует немедленного и искреннего участия или помощи. Совсем другая атмосфера воцаряется, когда наступает дележ пирога. Тут все наоборот — ушки на макушке и совсем не до сна.

В тот день, наблюдая разницу между поведением Буфано и поведением людей, к которым он обращался (хотя, по сути, такой шанс ему так и не представился), я убедился, как никогда раньше, что царящие в мире хаос и несправедливость — результат отчаянных усилий облеченных властью людей уйти от дела, которое обязательно должно быть сделано и необходимость которого уразумеет даже малое дитя. Более чем когда-либо я понял, что люди, которым мы в силу их положения передоверяем наши права, эти самые люди предают нас, душат наши мечты и воображение. Человек, который высказывает здравые мысли, который отстаивает простые, прямые способы ведения дел, человек, который требует правды и честности, человек, который ведет себя так, словно все дела действительно ведутся по правде, такой человек приносит множество неудобств, ощущаемых во всех слоях общества. Об этом человеке обязательно идет молва, что он псих, ничего не понимает в практических делах, что у него мозги набекрень, что он путаник и всего лишь поэт, а это в их представлении означает круглый дурак. Но если мы взглянем на деяния этих самозваных знатоков, этих умников, которые водят нас за нос с начала времен, что мы увидим? Где их хваленый порядок, экономия, чувство прекрасного, где их терпимость и выдержка, где дух гуманизма? Что принесла нам их власть? И куда ведут они нас теперь?

Если бы я хоть раз услышал, чтобы кто-нибудь из них говорил о муниципальных делах или о международном положении так, как Буфано говорит о скульптуре, о технических трудностях, о сопротивлении материала, использовании разных инструментов, отношении скульптуры к архитектуре и ландшафту, о ее связях с традицией и искусством прошлого и так далее, тогда я еще мог бы испытывать к ним какое-то уважение. Буфано говорит конкретные вещи — они же лукавят и темнят. Буфано нужно иметь знания и мастерство, иначе его скульптуры развалятся. Буфано нужно думать наперед, потому что его произведения должны иметь долгую жизнь. А эти другие, так называемые деловые люди, только и делают, что вступают в компромиссы и откладывают все на потом, надеясь на тех, кто придет после них. Они ищут одобрения толпы, Буфано же — избранных. Они вьют свое гнездышко, у Буфано же его нет: его дом — весь мир. Они затевают разрушения и растраты, у Буфано в мыслях только созидание, изобилие для всех. Эти люди преуспевают только потому, что знают, как подавить всякое сопротивление; с самого начала карьеры они учатся искусству обмана, двуличности, лицемерия, а также тому, как лучше расстроить планы противника и сбить его с толку. Они живут за счет наших голосов, они набирают вес и власть обманом и грабежом, они не думают ни о чем, кроме своего благополучия. И все это знают! Величайшие мошенники, величайшие проходимцы остаются ненаказанными — напротив, общество часто осыпает их наградами, а иногда посылает за границу как представителей того самого народа, который они опозорили и унизили. С этими фактами никто не будет спорить: эти «птицы» всем известны.

Мне не понять, как случилось, что подобные люди вознамерились воздвигнуть колоссальный монумент святому Франциску, как не понять и того, как соединились в их сознании продажный город и кроткий брат всех людей. И разве не странно, что лишь недавно власти Сан-Франциско задумались о том, чтобы воздвигнуть статую своего небесного покровителя? И кто были покровители города до сих пор? Были они из области духа или более низкого достоинства, вроде золота и опиума? И когда потребовалась (если действительно потребовалась) помощь кроткого святого? И как свойственные ему качества проявляются в поведении жителей города в наши дни? Как вы думаете, узнали бы Франциска Ассизского, появись он завтра в городской ратуше? И не был бы это как раз тот случай, когда к посетителю поворачиваются спиною, чтобы чуток подремать?