— Так вы согласны? Скажите…

С сильно бьющимся сердцем, с пылающими щеками Ольга ответила едва слышно, как возлюбленному:

— Да, да, согласна… Только не сейчас… я напишу вам, мне слишком страшно…

Дни шли за днями и вытягивались в длинную непрерывную нить жизни. Собственно, не так уж много дней уплыло, но те изменения, которые произошли вокруг Ольги и в ней самой, делали представление о времени более длительным. Человек никогда не верит календарю.

Ольга переехала в другую комнату, тоже на Петербургской стороне.

Комната эта была значительно больше, и мебель была здесь новее. Подавала обед молодая горничная в белой наколке и кружевном переднике; хозяева, муж и жена,— оба молодые.

По вечерам и муж, и жена любили играть. Он — на скрипке, она — на пианино, и это у них выходило недурно.

В первый день у Ольги отпраздновали что-то вроде новоселья.

Опять, извиняясь, краснея и поправляя в смущении пенсне, притащил Желтухин всякой всячины; пришла Раиса с Левитовым.

Желтухин уже раньше был знаком с хозяином. Тот познакомил всех со своею женой. И сейчас же устроился литературно-музыкальный вечер. Молодые хозяева играли, Левитов пел; вслед за тем упросили петь и Раису. Желтухин пришел в восторг от ее голоса и за это должен был прочесть свои стихи…

Ольга опять стала веселой и оживленной. Она даже протанцевала вальс с Левитовым. Но больше всех все-таки радовался Желтухин.

Так светло началась новая жизнь Ольги в новой квартире.

Ольга быстро поправлялась; исчезла слабость, не кружилась больше голова, только румянец еще проступал едва заметно, ночами она не могла подолгу заснуть.

Места в редакции еще не нашлось, но на столе у Ольги лежала корректура новой книги Желтухина.

Работа эта была легкая, почти излишняя, так как писатель стал просматривать листы, но Ольга исполняла ее с удовольствием.

О художнике ни она, ни Желтухин больше не заговаривали. Ольга молчала, молчал из скромности и Николай Герасимович.

Думала о нем Ольга ночами, когда приходила бессонница. Днем она даже не могла бы объяснить, что это были за думы. Днем ее снова охватывал страх, и она откладывала решительный ответ на после.

Но все же в глубине души она знала, что рано или поздно свидание ее состоится, что она не сможет отказаться от него. Все-таки она была женщиной; любопытство брало верх над страхом. Она чувствовала, что это была ее последняя ставка, и сердце ее бешено билось каждый раз, когда она думала об этом. Она закрывала глаза на будущее, чтобы острее чувствовать соблазн,— он ведь заменял ей все радости…

О Скарынине она ни разу не вспомнила,— так эгоистична была ее жажда жить.

Раз только, увидав револьвер брата, подумала она о том, как далеки ей теперь все когда-то близкие…

Но судьба точно хотела испытывать ее. Мы всегда приходим в те места, откуда вышли; редко мы навсегда теряем тех, кого знали раньше,— свет так мал, так ограниченна наша жизнь.

Как-то вечером пришла к Ольге Раиса со своим неизменным Левитовым. А с ними еще трое. Их даже Ольга и не узнала в сумерках. Две женщины и мужчина. Они все смеялись и кланялись, и никто ничего не говорил. Хотели устроить сюрприз.

— Да ведь это ты, Ленка!

Одна из женщин кинулась Ольге в объятия.

— Ну да, конечно, дурочка. Ну да, это я!

Вслед за нею бросилась другая.

— Олечка, милая, ненаглядная моя…

— Маня? Вот удивили!..

Они стояли все трое вместе в полутемной передней, держась за руки — три школьных подруги — и смотрели друг на друга.

Как недавно были они еще девочками, жили в провинциальном городе и влюблялись в одних и тех же актеров. Как много воды утекло с тех пор.

— А что же ты не здороваешься еще с одним старым другом,— говорит Раиса.

— Ах, да, да, простите… но ведь это барон?.. Ну, конечно,— барон Диркс! Вот неожиданность!..

И все они, как в былое время, гурьбой пошли в Ольгину комнату.

Тут наперебой Ольге рассказали, как случилось, что все они здесь.

— Дело в том, что уже скоро Рождество, и барон решил повеселиться в Петербурге — он ведь живет теперь в провинции, открыл контору и стал нотариусом. Ну вот, а тут он в кафе встретился с Леной. Они разговорились. Вспомнили старые дни. А потом барон предложил заехать к Раисе. Ведь это его былая страсть, ха-ха! Ну вот. Приехали к Раисе, а там уже сидит эта толстая Манька. Вы только посмотрите на нее, что из нее стало — настоящая купчиха…