Лаская вкусовые рецепторы и наполняя свои желудки устрицами, лобстерами, скампиями, рыбой нескольких сортов и запивая всё это шабли, компания целый час обсуждала сегодняшний тренинг и будущие последствия от имплементации «softcare».

Луиджи кричал громче всех, отчаянно жестикулировал, постоянно ронял ножи и вилки, а один раз чуть, было, не опрокинул прямо на пол никелированное ведёрко со льдом, в котором покоилась початая бутылка вина.

— Вот что значит горячая латинская кровь! — благодушно подхихикивал над ним Костя.

Рене и Хелен итальянец тоже пришёлся по вкусу.

— Это у вас в Бенилюксе всё спокойно и чинно. Овертайма почти нет, на уикендах баклуши бьёте, а мы в Милане работаем за четверых! Правда, всё из дурости какой-то, из страха перед этими ублюдками. А они нам вот теперь программки модные ставят, чтобы нас же, на улицу выкинуть. Сволочи! У себя в Палермо я бы с такими не церемонился.

— По-моему, ты немного сгущаешь краски, Луиджи, — спокойно отвечал Рене. — «Softcare» — это только повод; сокращения во многих офисах были и так неизбежны, как логический сиквел кризиса. И если тебе виноватый нужен, так вешай всё лучше на Осаму бин Ладена, Саддама Хусейна и на 2001-ый год.

Костя и Хелен улыбнулись при этих словах.

— Рене, ну, ты же умный парень, — отвечал укоризненно итальянец. — И ты понимаешь прекрасно, что, если глубоко копнуть, то и арабы здесь ни при чём окажутся. Вся эта система давно прогнила насквозь.

— А ты хочешь сказать, что в нашем мире когда-либо существовали системы, избежавшие подобной участи?

— Ребята, — вмешалась в их дискуссию Хелен, — может, лучше будем веселиться?..

— Хелен, прелесть моя! — защебетал совсем уже другим голосом итальянец. — Ты только не подумай, что славный парень Луиджи из Палермо не умеет веселиться. У нас ведь ещё целый вечер впереди… — произнёс он заговорщицки и подмигнул сидевшей по диагонали от него бельгийке. — Обещаю впредь пессимистических и упадочных разговоров не вести!

В этот момент Костя нащупал под столом коленку скучающей Хелен — для вечера она специально переоделась из строгого костюма бизнес-леди в t-shirt и короткую юбку, нежно погладил девушку и сказал:

— Как главный и единственный свидетель от защиты могу хоть под присягой показать, что обвиняемый действительно имеет солидный опыт и природный талант в том деле, о котором только что упомянул.

Лицо бельгийки никак не отразило невидимого для Рене и Луиджи процесса, происходившего под столом.

— Этому свидетелю я, пожалуй, доверюсь без специальных доказательств… — произнесла она медленно, с томной ноткой в голосе.

— А словесных доказательств мы бы и не стали требовать, — заявил Рене и поспешно добавил:

— Константину, впрочем, я вполне доверяю.

— Ну, тогда, — приободрился итальянец, — давайте прикончим всё, что у нас здесь осталось, погасим счёт и займёмся, наконец, прямым тестированием наших индивидуальных и коллективных возможностей. Надеюсь, что сикофантов в этой милой компании сегодня нет?

— Фискалить у нас быстро отучиваются, папа, — усмехаясь, ответил ему Костя, — почти как у вас на Сицилии.

Итальянец разлил по бокалам остатки шабли, заставил всех чокнуться за успех предстоящего вечера, пригубил сам, убедился, что остальные также отпили по глотку, и тут же махнул официанту.

— Всё будет в лучшем виде, дружище, — заверил его Костя, — как тогда в Барселоне, помнишь? И даже круче! Амстердам — это всё-таки не Испания…

Рассчитавшись за ужин, они вышли на улицу, прошли по Зейдайку до площади перед центральным ж.д. вокзалом и свернули на Дамрак.

При виде стоявших у причала застеклённых низеньких ботов, набиравших группу для часовой прогулки по амстердамским каналам, у Хелен и Рене возникла идея купить баночного пива, картошки фри и пуститься в плавание; но Костя и Луиджи их замысел не поддержали.

Спор мог зайти в тупик, если бы Костя не обратил внимание попутчиков на вывеску по правой стороне улицы. Она принадлежала заведению, с которого они могли вполне начать программу своего вечернего тура. На вывеске было написано два интернациональных слова латинскими буквами: «Sex Museum».

Первые десять минут они стояли и отчаянно целовались у дверей зала прибытия в аэропорту Домодедово, не обращая внимания на толкавшихся вокруг них пассажиров с огромными баулами. За секунду до того, как их губы встретились в поцелуе, Оксана успела поднять над Костиной головой свежий букет тюльпанов — иначе к концу их пылкого приветствия от цветов бы уже вряд ли что осталось.

Вдохновенные лобызания, вперемешку с отчётами о последних новостях, продолжались в электричке, а затем в метро.