— Они вонючие, — заныл щенок.

— Нет, не вонючие. В этом-то все и дело. Совсем не пахнут. Хватит ныть, это всего лишь игра. А ты, Бриони, — повернулась она к еще одному белому щенку, вероятно, своему брату, — ты будешь малькадом. Подними одну лапу и ходи на трех, как будто ты таким родился. Помнишь, мы же тренировались.

— Конечно, — покорно отозвался белый щенок, словно уже давно привык, что им командуют.

— А я буду матерью.

Маленькая волчица тут же бросилась на землю и принялась всхлипывать.

— Не забирай моего щеночка! Это мой последний выводок. Обещаю, у меня больше не будет детей. Оставь мне мою последнюю доченьку!

— Я не дочка, я сын, — отозвался белый щенок.

— Ты как будто дочка. И вообще, закрой пасть.

Тут к ним подошла девочка, исполнявшая роль обеи, и сурово произнесла:

— Я должна отнести этого малькада на тумфро. А ты пойдешь к Сарк и забудешь обо всем. Она сварит тебе зелье.

Заводила кивнула на пегого щенка и громко прошептала:

— Начинай смешивать зелья!

— Мне нечего смешивать. У меня нет травы, листьев или хотя бы коры.

— Ну смешай грязь с камнями. Это же понарошку.

Она повернулась к другому щенку.

— Когда малькад выживет и вернется в стаю, ты начни пинать его и кусай за ухо. Но только понарошку.

Фаолан не сводил с них глаз. «Только понарошку! Но ведь это моя жизнь. Они играют в мою жизнь». Он открыл пасть, но не знал, что сказать. Уж, во всяком случае, не глодателю распекать молодых волчат.

Тут из-за камня вышла Мхайри.

— А ну-ка прекратите, — строго сказала она. — Нашли место и время.

— Почему ты нам запрещаешь играть? — спросила заводила. — Только потому, что ты большая?

— Нет, — уверенно ответила Мхайри и кивком указала на Фаолана. — Потому что перед вами глодатель. И все это он пережил по-настоящему, а не понарошку. Никто не притворяется, когда пинает его или кусает.

Волчата замолчали. Потом заговорила маленькая белая волчица:

— Какой ты большой! Никогда таких не видела. Это ведь ты прыгнул к самому солнцу, правда? Говорят, ты нарушил порядок.

— Я не прыгал к солнцу. Я прыгал, чтобы остаться в живых.

Фаолан выпрямился, расставил лапы пошире и приподнял хвост. Сейчас, в вечернем свете, он казался больше обычного. Волчата снова замолчали. Они никогда не видели, чтобы молодой волк держался так величественно. А ведь он всего лишь глодатель!

Вдруг тишину прервал вой. Это выла Аластрина, скрилин Каррег Гаэра МакДунканов. Вскоре к ней присоединились и другие скрилины. Их пение сопровождали возбужденные лай и визг волков.

— Идут! Идут! Фенго Финбар и тайги идут!

— Пошли, — предложила Мхайри. — Я знаю место, откуда всё видно.

Фаолан пошел за Мхайри вверх по крутому скату. Вскоре к ним присоединилась другая волчица.

— Это моя сестра Дэрли, — сказала Мхайри, обернувшись.

Мех Дэрли был темно-бурым, не таким светлым, как у Мхайри, но между ними явно наблюдалось сходство.

— Вон, глядите! — воскликнула Дэрли, когда они взобрались на вершину. Вдоль узкого прохода длинной шеренгой выстроились волки.

— Слышишь тинулабу? — спросила Мхайри.

— Слышу что? — переспросил Фаолан.

Мхайри и Дэрли изумленно переглянулись.

— Ты не знаешь, что такое тинулаба? — спросила Дэрли.

— Нет.

— Тинулаба — это звук, который издают хвостовые кости, когда стучатся друг о друга. Это слово буквально означает «клацанье костей». Волки Священной стражи делают себе ожерелья из маленьких хвостовых костей разных животных.

— Они носят ожерелья? Я думал, их носят только вожди кланов и члены рагнайда.

— И стражи. Но только из хвостовых костей. Они их выгладывают.

— Изображают на них разные рисунки?

Фаолан удивился по-настоящему. Хвостовые кости ведь такие маленькие!

— Да, и ты тоже научишься, когда… — Мхайри осеклась. — Ну, то есть если тебя выберут членом Стражи. Тайги тебя научат.

Лай и вой прекратились. В тишине было слышно только, как со стороны волков Стражи дует ветер и доносит тихое клацанье — тинулабу. Это был не просто звук, а настоящая музыка, перезвон костяшек, эхом отдававшийся прямо в спинном мозгу Фаолана.