— Мне очень, очень понравилось! — восклицает мисс Сан Видео. — Особенно то, что все вы надели маски. Потому что если бы мы были фашистами, то все стали бы свиньями. — Она продолжает хлопать.

Они не поправляют ее и не напоминают, что на самом деле это собачьи маски. Потому что их маски действительно похожи на свинячьи. Им ставят пятерки. Молли оказалась права, но Гиду отчего-то становится грустно.

Мрачный ноябрь

В воскресенье вечером Каллен с Николасом выносят огромный знак вопроса и трусы на улицу и аккуратно складывают рядом с мусорными баками за общежитием

«Проктор».

Во вторник днем Гид, Николас и Каллен возвращаются после дневных занятий и обнаруживают обе части карнавального костюма и записку: «Негабаритный мусор. Пожалуйста, избавьтесь от него ко вторнику, иначе вас ждет штраф или исключение. Джин Кавано».

Двадцать минут спустя они колесят на БМВ по бостонскому пригороду в поисках открытого мусорного бака.

Гид на заднем сиденье, предается мрачным мыслям. Сегодня раздали их сочинения. Они по-прежнему читают «Моби Дика». Мистер Барнс охарактеризовал идею Гида (что кит символизирует мужскую энергию и на его месте могла бы быть гора, небоскреб или женщина) одним словом, написанным через весь титульный лист темно-красными буквами: «ЧУШЬ». А там, где Гид писал про женщину, мистер Барнс нацарапал: «О боже!» И влепил ему трояк. Сперва Гид подумал: жалко, конечно, что ему поставили такую низкую оценку, но надо непременно рассказать Молли, что он написал, она будет смеяться! А потом вспомнил, что теперь она его ненавидит.

— Минуточку, — говорит он, чувствуя внезапное озарение. — Ребята, это вы повесили трусы на дверь! У вас был и мотив, и возможность. Трусы!

— Но они же у тебя в комнате, — говорит Николас с нехарактерной для него нежностью, выезжая со стоянки одного супермаркета и пересекая дорогу, ведущую к другому.

— Я понимаю, что тебе пришлось пройти через испытание, — заявляет Каллен, беспокойно теребя свои кудряшки одной рукой и держа сигарету в другой. — Но я просто не понимаю, как в ту долю секунды, когда ты доставал и любовался своей шведской сосиской…

— Венской сосиской, — хором поправляют его Гид и Николас.

— Неважно. — Каллен стряхивает пепел в окно и продолжает: — Как в тот момент, когда ты любовался своей вялой сарделькой во всей ее девственной красе, кто-то из нас сумел совершенно бесшумно открыть дверь комнаты Молли и повесить на ручку трусы популярной марки, популярного цвета и популярного размера?

— Ага! — Гид пытается подловить его. — Откуда ты узнал, что они висели на дверной ручке?

— Ты сам нам сказал, — хором отвечают Каллен и Николас.

Гид высовывается в окно и вдыхает успокаивающий прохладный запах озона:

— По крайней мере, теперь все кончено.

Николас кладет босые ноги на заднее сиденье, тянет пальцы на себя, улыбается и вновь вытягивает пальцы. Продолжая любоваться своими ступнями, он говорит:

— Мы любим тебя. Мы тебя очень любим. Ты просто потрясающий. — Он берет большие пальцы ног обеими руками и начинает раскачиваться вперед-назад. Они кружат по стоянке молла примерно в шести километрах от кампуса. Стоянка кишит девчонками из обычной школы в дешевых свитерах, усеянных катышками, с толстыми попами, затянутыми в узкие джинсы, и подтянутыми попами в совсем узких джинсах.

Гид уставился на одну из них, поражаясь тому, сколько на ней косметики. И тут Каллен говорит:

— Пари все еще в действии. Мы изменим дату, разумеется, — дадим тебе еще месяц. Но игра продолжается.

Не могу поверить. Мне даже хочется оказаться в голове Каллена или Николаса просто ради того, чтобы испытать, что это такое — слышать мысли психов, которые не хотят отказываться от тайного пари, хотя оно уже ни для кого не тайна!

— Хмм, ребята, разве весь смысл пари не в том, что она не знает…

— Конечно, конечно, — кивает Каллен. — Это важный компонент пари.

— Но теперь она знает… — замечает Николас.

— …И это важный компонент пари! — завершает за него Каллен.

Наконец им удается найти открытый мусорный бак: когда они подкатили, работник супермаркета как раз загрузил мусор и уехал на своем грузовике с платформой.

— Я сам выброшу, — заявляет Каллен, чтобы у него появился повод выйти из машины, несмотря на дождь. Он достает с заднего сиденья красный вопросительный знак и трусы и забрасывает их поверх кучи сломанных обувных коробок и упаковочных пенопластовых шариков. Пытается запихнуть их в бак, но мусора слишком много. Наконец, он встает на цыпочки для упора и наваливается со всей силы, согнув знаки вопроса и трусики пополам. Он возвращается к машине, вытирая ладони о джинсы. Оглядывается. Трусы лежат себе, а вот знак вопроса выпрямляется и торчит над помойкой, непобедимый, как пари.