— Так тебе не только нравится быть женщиной, но ты ещё и склонен к лесбийской любви? — спросил Стейбус. — Необычно для парня с твоей внешностью. Достаточно мужественно выглядишь. Манеры только — немного того…

— Причём тут внешность? — перебил Агиляр. — Главное то, что внутри. Видишь — мне всё равно, что ты это знаешь обо мне. А больше почти никто не знает. Блэк, да несколько друзей-подружек. Прошлое — оно всё покрывает.

— Я сомневаюсь, — задумчиво проговорил Стейбус. — Очень сомневаюсь, особенно после того, что ты мне тут рассказал. — Ему казалось, что Агиляр, будучи полностью искренним на протяжении всего разговора, поведал об инертах далеко не всё, что знал, но он решил не заострять на этом внимание. — Слушай, не откажи в любезности? Кидай мне иногда на почту свои координаты, чтобы я мог найти тебя в прошлом. Это ведь безопасно. И Блэкбэду сообщи, что я с ним не прочь побеседовать.

— Ладно, встретимся. Решил полностью перенять обычаи нелегалов? Блэку сообщать необходимости нет. Держу пари, что он уже знает о твоём желании.

— Не в ваших обычаях дело. Просто я хочу провести небольшое частное расследование. И мне может потребоваться консультация.

Агиляр с сожалением посмотрел на Покса.

— Занимался бы ты своим Тёмным периодом, а? Не суйся к инертам. Ты же видел, какие они. Если это путешественники из нашего времени, то круче них я не встречал. Даже Блэк их избегает. Сказал мне, чтобы я держался подальше, и что позже он мне о них расскажет — и всё. Но ясно же — опасные ребята. Прихлопнут они тебя, если станешь надоедать.

— А я издали… На цыпочках. И кто сказал тебе, что я забыл о Тёмном периоде? Он и есть основная цель. Я очень хочу знать, отчего он наступил. Теперь во мне крепнет подозрение, что он мог наступить от того, что мы меняем прошлое… И ещё я хочу знать, откуда взялся Хаос.

Настоящий исследователь не должен сосредотачиваться на частностях. Его первоочередной задачей является выявление общих закономерностей, с помощью которых только и возможно правильное истолкование каждого отдельно взятого факта.

Профессор Оллентайн, руководитель проекта «Ретроскоп — всё прошлое». Статья «Корректный подход» на официальном сайте Академии Времени в Галактической информационной сети «Глобал».

Что бы ни думал о планах Стейбуса Агиляр, сам Покс не собирался ничего предпринимать второпях, и уж тем более он не горел желанием разбираться с инертами на территории инертов, то есть в дальней временной зоне. Строго говоря, они и их феноменальные возможности не слишком интересовали Стейбуса, как и то, откуда инерты взялись. Он надеялся со временем это выяснить, пока же его больше волновал сам факт взаимодействия людей разных эпох. Просмотрев массу материалов по истории ретроскопии, Покс понял, что до сих пор многое упускал из виду.

Самое главное — проблема оказалась не нова. О возможности взаимного влияния личностей клиентов и агентов упоминал в своих работах ещё изобретатель ретроскопа Родерик Дендайм. Вслед за ним на опасность изменения хрономатрицы путешественниками указывали учёные, которых по праву считали отцами ретроскопии —Ленорн, Вэлл, Жордан и Оллентайн. Их доводы, насколько понял Стейбус, никогда не были опровергнуты; но почему же тогда они молчат сейчас, когда угроза из гипотетической превратилась в непосредственную? Дендайм — ясно почему, он умер сорок пять лет назад. А остальные?

Ленорн, Вэлл и Жордан в своё время представляли собой партию противников популяризации ретроскопии. Они настаивали на том, что технология должна оставаться в руках правительства, дабы к ней могли иметь доступ только лицензированные специалисты. К группе непримиримых примыкал Оллентайн, занимавший умеренную позицию: широкого распространения ретроскопии не избежать, считал он, однако необходимо принять все меры по постановке любых исследований прошлого под жёсткий контроль. О свободных странствиях, вроде современного развлекательного хронотуризма, речь тогда вообще не шла. Странно, что к учёным никто не прислушался.

Непонятным оставалось и то обстоятельство, что незадолго до смерти Дендайма тройка противников популяризации вдруг резко изменила свою позицию на прямо противоположную. Если раньше они были безоговорочно против массового производства ретроскопов, то теперь стали столь же безоговорочно «за». Причину столь резкой перемены их настроения Стейбус понять не мог и не допускал, что учёные уступили, поддавшись давлению со стороны правительства или промышленников. Это не объяснило бы их горячего энтузиазма по внедрению в жизнь технологии, которую они только что призывали засекретить самым строжайшим образом. Ленорна, Вэлла и Жордана в этот период всемерно поддерживал и Оллентайн, причём все они, вступая в полное противоречие со своей новой политикой, продолжали угрожать хронокатастрофой обществу, вставшему на путь свободного использования ретроскопии.

Ссылками на работы этой четвёрки пестрила любая диссертация по методике исследований; их труды считались основополагающими, сами они — непререкаемыми авторитетами. Чем объяснить непоследовательность их поступков тогда и самоустранение сейчас, хотя все они ещё живы? В чём дело? Стейбус приказал своему домашнему ИРу провести глобальный поиск, но не обнаружил никаких следов деятельности бывших «непримиримых» за последние двадцать лет. Из всех сподвижников Дендайма официальный пост занимал лишь Оллентайн, да и тот молчал как рыба в пироге, ограничиваясь выкладыванием статей почти нейтрального характера на «Кроносе». Вэлл, Жордан и Ленорн словно испарились. За пределами узкого круга специалистов о них никто не вспоминал, и такое полное забвение казалось более чем подозрительным. Стейбус прервал изматывающее блуждание в имперских архивах и обратился за разъяснениями к Оллентайну.