— Вы физик?

— Да, конечно. Но какое это имеет значение? Все утверждают, что я прыгунец, а я даже не знаю, что это значит.

Старик рассмеялся, достал из складок одежды несколько коробков, соединил их вместе — и, о чудо, в его руках засветилась настоящая электрическая лампочка. Ватт на тридцать, но по сравнению с коптилкой — словно звезда.

— Я сам физик, — объявил старик. — А по совместительству — инквизитор Высшего совета. Зовут меня Пантелеем Григорьевичем.

Ну, что же, инквизитор Пантелей Григорьевич, физик, который в подтверждение своих слов зажигает при помощи аккумуляторов электрическую лампочку, — что же здесь удивительного? Звягин решил, что переживать по этому поводу совершенно не стоит.

— А вы, наверное, издалека? Какую мощность задействовали для механизма перемещения? — поинтересовался Пантелей Григорьевич.

— Рабочая нагрузка составляла около ста киловатт, пиковая была несколько выше, — отозвался пораженный Звягин. Выходит, здесь разбираются в механизме темпоральных перемещений? Значит, не все потеряно!

— В свечах это сколько будет? — спросил инквизитор.

— Не знаю. Как определяется мощность свечи?

— Мощность теплового потока по всем направлениям от горящей восковой свечи толщиной в палец.

Звягин задумался, пытаясь вычислить значение мощности. Не так трудно на самом деле. Свеча дает примерно столько же света, сколько лампочка в двадцать ватт. Или десять. До тридцати, конечно, недотягивает… А соотношение видимого света и теплового излучения, наверное, в данном случае непринципиально, хотя свеча, скорее всего, излучает в инфракрасном диапазоне сильнее лампочки. Но ведь и в обычной лампе накаливания указывается потребляемая мощность, а не сила светового потока.

— Кстати, как вас зовут, молодой человек? — спросил Пантелей Григорьевич.

— Василий Звягин.

Физик только сейчас понял, что его даже об имени ни разу не спросили. Он просто сидел и ждал, ждал неведомо чего.

— Хорошее имя, — кивнул инквизитор. — И фамилия вполне. Не обманываете?

— Зачем?

— Всякое случается… — старик усмехнулся. — Пойдемте наверх. Здесь душно.

Предложение выйти из опостылевшей камеры настолько обрадовало Василия, что он тут же забыл о мощности, о лампах и о том, что нужно задать инквизитору сотню важных вопросов.

Кабинет инквизитора Высшего совета выглядел весьма и весьма своеобразно. Высокие потолки, стрельчатые застекленные окна — и множество столов и полок с наваленными на них разнообразнейшими предметами. Были здесь стеклянные шары, мотки разноцветной металлической проволоки, колбы, реторты и даже, кажется, кошачьи шкурки. Собственно, то, что это шкурки, было очевидно, а других животных с подобной расцветкой Звягин не знал.

На самом широком столе — относительно свободном от хлама — лежал мобильный телефон Василия. Похоже, Пантелей Григорьевич изучал его перед тем, как пойти за узником.

— Итак, ваши координаты были весьма и весьма далеки от наших, — заявил хозяин кабинета, когда Василий скромно присел на краешек предложенного жесткого стула. — Что же привело вас сюда, молодой человек? Нужда? Преступление? Тяга к знаниям? Приговор суда? Говорите как на духу — только это вам поможет. Если я выясню, что вы лжете, вас выкинут на самую окраину мира, туда, где земля плавится под ногами, а каждый зеленый куст стремится вас догнать и пожрать.

Угрозы инквизитора выглядели какими-то детскими, но натолкнули Звягина на мысль вновь задать вопрос о времени, в котором он оказался.

— Какой сейчас год? Умоляю, скажите. Ведь я сам не знаю, как здесь очутился.

Пантелей Григорьевич опустился в свое кресло, с интересом взглянул на Василия и тихо сказал:

— А разве это имеет значение?

— Еще бы! Я хочу вернуться домой!

— Домой? — еще больше удивился инквизитор. — Значит, вы не беглец? Может быть, вас вышвырнули сюда недоброжелатели?

— Я сконструировал темпоральный преобразователь, — заявил Василий, постепенно осознавая, что инквизитора это нисколько не впечатлит. Тот прекрасно понимал, что перед ним путешественник во времени, и не испытывал по этому поводу восторга.

— Похвально, — без особой радости заявил Пантелей Григорьевич. — И что? Пустили его в ход, не разобравшись, как он будет работать?

— В теории все было ясно. На практике результаты оказались совершенно отличными от расчетных.

— Вот как? — усмехнулся инквизитор. — Но если теория расходится с практикой, значит, теория неверна. Не так ли?

— Конечно.

— И что говорит ваша теория? Или философия? Чем вы руководствовались?

— Математическими расчетами.