— Я не верю. Миссис Леонти не станет преувеличивать, — возразила Тони. — Ты так говоришь только потому, что злишься. — Девушка уже начинала терять терпение. Она хотела избежать ссоры, но супруг не дал ей возможности замять разговор о чеке. — Я почти не сомневаюсь, что молодой человек даже не упомянул о кольце. А если и упомянул, — добавила Антония непоследовательно, — миссис Леонти и в голову не придет сплетничать.

Дарос какое-то время молча поглощал еду, время от времени бросая на Тони такие взгляды, которые вызвали появление опасного огонька в ее собственных глазах.

— Утром ты первым делом заберешь перстень, — гаркнул мужчина, когда они встали из-за стола и вошли в гостиную, куда им принесли их кофе. — И если ты еще хоть раз выкинешь что-нибудь подобное, я сверну тебе шею, — мрачно подытожил супруг.

Это было уже слишком. Антония уже едва сохраняла самообладание.

— Опять эти угрозы! — фыркнула она. — Я сумела дать отпор твоему деду, не забывай!

Импульсивные слова девушки привлекли внимание ее мужа.

— Что значит «дала отпор»? Мы с мамой приехали прежде, чем он успел наброситься на тебя, — недоуменно произнес грек. — Я сам отнял у него кинжал…

— Вы приехали! — взорвалась Тони. — Мало же ты знаешь! Я боролась с этим маньяком не меньше десяти минут до того, как вы появились!

Новость, похоже, ошеломила мужчину; Дарос сразу же забыл о своей злости и унижении, попросив ее рассказать подробно. Девушка начала описывать произошедшее и с изумлением увидела, как на его лице появилось выражение, напоминающее раскаяние.

— Правда? Но почему ты ничего не сказала? — потрясенно спросил он. — Почему не попросила выпить или чего-нибудь еще?

— Попросила? Вы должны были сами предложить мне! — возмутилась Антония. — Вас обоих волновал только негодный старик и вопрос, как уберечь его от тюрьмы. Я сопротивлялась снова и снова, пытаясь защитить свою жизнь, и, не будь я достаточно сильной, я была бы мертва. Мертва через несколько секунд после того, как он бросился на меня, — закончила девушка драматично.

Она предполагала, что супруг с иронией отнесется к ее излишне эмоциональному описанию случившегося. Дарос, однако, хмурился и качал головой, словно теперь гнев обратился против него самого.

— Для меня это полная неожиданность, Тони. Я воспринял как должное, что мы приехали прямо перед его нападением на тебя. Ты стояла довольно далеко от него, когда я выломал ту дверь, — добавил грек, внимательно наблюдая за женой.

— Я слышала ваши крики и, хотя чувствовала, что слабею, все же сумела отбросить его назад, к дивану, — мрачно пояснила Антония. — Я надеялась, вы войдете прежде, чем он снова накинется на меня. Так и произошло.

— Но ты не казалась утомленной… — начал Дарос.

— Да вы ни разу не взглянули на меня, — сердито перебила девушка. — Вас волновал только этот старый плут! «Мы не позволим тебе навлечь на себя беду», — сказала твоя мама! А на меня ей было наплевать! — Тони прикусила язык, но, конечно, было уже слишком поздно.

Судовладелец, сощурив глаза, пристально наблюдал за ней.

— Моя мама так сказала?

— Я могла вспомнить неточно. — Антония покраснела. — Она говорила что-то похожее.

— По-английски?

— Конечно. — Тони опустила глаза и потянулась за своим кофе. — Это ведь должен был быть английский, верно?

Дарос сел на стул, стоящий с противоположной стороны стола.

— Полагаю, да, — ответил он медленно, — если учесть, что вы, миссис Латимер, не понимаете греческий.

За неделю до возвращения племянников домой Антония получила письмо от мамы. В нем были серьезные известия, и девушка снова пожалела о невозможности перевода Пэм части денег мужа.

— Моя сестра ложится в больницу на операцию, — пребывая в расстроенных чувствах, сообщила она супругу, пока они вместе завтракали. Дети уже закончили есть и попросились погулять, оставив Дароса и Тони допивать кофе в тишине и покое.

— Что-то серьезное? — заинтересовался мужчина, к немалому удивлению Тони.

— Мама не сообщила… Она не хочет тревожить меня, — вздохнула девушка. — Что будет делать Пэм? Дети возвращаются домой на следующей неделе.