Оттуда к губам, но тут уж я отстранилась от него, мрачно посмотрела и спросила:

— Это кто?!

Няшка Алекс еще не понял, как влип, и спокойно ответил:

— Ведьма. Разве не видно, Маргош? — и улыбнулся шире.

Сволочь кощеистая!

— Какая ведьма, Стужев?! — прошипела я.

И вот тогда кое-кто сильно сглупил, выдав невинное:

— Моя.

Я на мгновение дара речи лишилась, а вот зверье мое — нет, Кот Ученый спокойненько так:

— Кочергу, хозяюшка?

— Топорок? — внес свое предложение и одновременно какой-то здоровенный мешок Серый Волк.

— Метелочку? — Лиса Патрикеевна тоже в стороне не осталась.

Я же, оценив габариты супруга, очень недобро попросила:

— Кочергу, пожалуйста.

Нужный предмет был мгновенно передан Гусем, который, видимо, не забыл Стужеву разборок с придушением, и, перехватив орудие возмездия, я угрожающе переспросила:

— Чья ведьма, говоришь?!

На лице гада кощеистого отразилось некоторое понимание, после чего Саша взял контроль над ситуацией, забрал у меня кочергу, нежно очень и деликатно, а затем весьма грубо скомандовал Нино «Выйди!». Эта, которая, оказывается, не Мила, развернулась и вышла. Но дверью хлопнула так… Глина с потолка посыпалась, и щепки от косяка отлетели.

— Дома у себя так хлопай! — заорала я.

На улице раздалось гневное «Гррррр». Открылось окно, всунулась морда моего коня монструозного, и он опасливо так:

— Хозяйка, тут это… тетка странная, питательные элементы наружу, и рычит. Боюсь, как бы не пристала…

— К кому? — не поняла я.

— Так Иродушка-воевода с войском своим, как и договаривались, подъезжает. А Гад Змеевич уже на подлете, вот, почитай на посадку пошел. А тут такие питательные элементы… — Тут коня кто-то стукнул и он обиженно: — Эй, коли сама аки девка на тракте вырядилась, так не взыщи за правду матушку… Эй!

— Нино, патлы повыдергиваю, если коня еще раз тронешь! — заорала я.

И попыталась было выйти да разобраться, но Саша удержал.

— Мила… — Голос его прозвучал негромко, но очень убедительно.

Из-за двери раздалось глухое:

— Поняла, хозяин.

Там стало тихо. Конь монструозный с уважением глянул на Кощея-младшего, потом с сочувствием на меня и голову из окна убрал. После еще и ставни закрыл.

Стужев же кочергу отшвырнул, меня к себе снова развернул, обнял ладонями мое лицо и прошептал:

— У меня шесть ведьм, Ритусик. Они выполняют каждое мое слово, каждый приказ и полностью подчинены мне. — Я чуть не зарычала, совсем как Нино пару минут на улице. Князь спокойно продолжил: — Понимаю, что тебя эта информация не обрадует, но ведьмы мне нужны. Точка.

Мне очень хотелось сказать что-то резкое, но все же:

— Почему Нино называла себя Милой и вообще вела себя по-другому?!

— Я приказал, — спокойно ответил Стужев. — И она полтора года считала себя Милой Смирновой, искренне верила в это и совершенно не помнила меня.

У меня челюсть отвисла. Банально. Князь улыбнулся, легким движением руки вернул ее в исходное положение и добавил:

— В любом случае подчиняться мне для них предпочтительнее слепого повиновения Гекате, собственно, это был их выбор. А от шести сильных ведьм не отказываются, Маргош.

Смотрю на него. Большими, полными слез, обиженными глазами.

— Что? — не понял Саша.

И меня понесло:

— Какая же ты зараза, Стужев! Какой же ты гад гадский! Кощеюга злодеистая! Няшка озабоченная! Да ты же с ними… Елдыга сиволапая!

На все это ответом мне было задумчивое:

— Как, говоришь, жениха твоего звали? — Я умолкла, а Коша зло продолжил: — Кстати, вопрос, который меня уже давненько мучает: ты с этим Владом целовалась?

Тут уж все, мое терпение кончилось!

— Ну, ты не сволочь последняя, а? — заорала разгневанная баба Яга. — Волк, кочергу мне, млин!

Стужев, ничуть не убоявшись, обнял уже за талию, пожал плечами и весело ответил:

— He-а, я не последняя, я первая сволочь, — и улыбнулся.

Во все свои зубы!

— Нравится мне твоя улыбка, — прошипела я, перехватывая-таки всученное мне орудие возмездия.

— Делает мой оскал беззащитным? — догадался Стужев. — Ритусь, давай-ка мы раз и навсегда пресечем любые сомнения по поводу моей верности.

А после вдруг опустился и, встав передо мной на одно колено, отнял кочергу, вложил в мою повисшую от удивления левую руку, сам захватил правую обеими ладонями, поднес к губам, нежно поцеловал и произнес тихо, но как-то очень торжественно и уверенно: