Лейтенант А.В.Махота: «Я был на связи. Со стороны 5-го отсека начала открываться кремальера. Из ЦП вызывали 5-й отсек. В это время в нашем отсеке загорелась пусковая станция насоса 1-го контура, из нее бил большой сноп искр и шел сильный дым».

Из приведенных сообщений следует, что попытку открыть переборочную дверь из 5-го в 4-й отсек делал капитан-лейтенант Волков. Это было до 11 часов 21 минуты (время возгорания пусковой станции насоса 1-го контура зафиксировано в вахтенном журнале). Доклад о пожаре в 6-м отсеке получен не был, так как в 11 часов 16 минут прервалась связь, что также отмечено в вахтенном журнале. Таким образом, есть все основания предполагать, что капитан-лейтенант Дворов пытался попасть в 6-й отсек не ранее 11 часов 15 минут. В это время в 6-м отсеке действительно уже был пожар. Около десяти минут потребовалось капитан-лейтенанту Дворову, чтобы по аварийной тревоге «добежать» из центрального поста до переборочной двери в 6-й отсек.

Позднее капитан-лейтенант Дворов вынужден был подтвердить, что во время доклада мичмана Колотилина о поступлении турбинного масла в 6-й отсек (т е. после 11 часов 14 минут) он еще находился в центральном посту. В связи с этим поневоле возникают вопросы. Если аварийная тревога была подана в 11 часов 6 минут, как это записано в вахтенном журнале и как утверждают большинство оставшихся в живых членов экипажа, то как расценивать поведение капитан-лейтенанта Дворова? Почему спокойно смотрели на это нарушение военной присяги и воинского долга заместитель командира дивизии, начальник политотдела дивизии и командир подводной лодки?

К чему эти вопросы? – скажет иной читатель. Что бы изменилось от того, что вместе с мичманом Колотилиным погибли бы еще несколько человек? Давайте разберемся. Жизнь – не черновой вахтенный журнал ВМФ. Ее не перепишешь начисто. Не исключено, что своевременное прибытие капитан-лейтенанта Дворова в 6-й отсек никак не сказалось бы на развитии аварии. Однако со значительно большей вероятностью можно утверждать обратное. И вот почему. В 11 часов 6 минут объявлена аварийная тревога. Когда в центральный пост прибыл Орлов, чтобы сменить Дворова?

Капитан-лейтенант И.С.Орлов (магнитофонная запись опроса):

Вопрос: «Через сколько, приблизительно, после тревоги, Вы прибежали на пульт?»

Ответ: «Ну, может быть, секунд через пятнадцать-двадцать».

Таким образом, капитан-лейтенант Дворов мог быть в 6-м отсеке через одну-две минуты после объявления тревоги, т е. в 11 часов 8 минут и подать ЛОХ в 7-й отсек за пять-шесть минут до продувания концевых цистерн главного балласта. Это могло радикально изменить аварийную ситуацию на подводной лодке и исключить вероятность ее гибели.

Почему было потеряно управление рулями? Возможны две причины: короткое замыкание электроцепей управления от пожара и потеря рабочей жидкости в рулевой системе гидравлики.

Мичман В.С.Каданцев (магнитофонная запись опроса): «Спустился в трюм. Система гидравлики разобщена: рулевая – отдельно на рули. Обычная температура общесудовой системы гидравлики – 18-20° С. Дотронулся до трубы общесудовой гидравлики – температура 55-60 С. Я понял, что гидравлика циркулирует, что приходит обратно уже горячая… Команда командира БЧ-5: подняться наверх и готовить нижний рубочный люк ВСК и люк предкамеры к отдраиванию».

Вопрос: «Через сколько минут с момента аварийной тревоги Вы заметили повышение температуры?»

Ответ: «Это было буквально минут через пять-шесть. Глубина была 310 метров».

Сообщение мичмана явно не соответствует записям в вахтенном журнале. Через пять-шесть минут после тревоги, т е. после 11 часов 11 минут, подводная лодка находилась на глубине около 150 метров, а не 310. Кроме того, мичман Каданцев ошибался, утверждая, что «гидравлика циркулирует». В это время исполнительные механизмы общесудовой системы гидравлики не работали, и циркуляции рабочей жидкости не могло быть. Это лишь означало, что сливная магистраль судовой системы гидравлики от пожара потеряла плотность и в нее поступают газы, которые нагрели трубопровод до 55-60° С. И было это не через пять-шесть минут после тревоги, а позднее. На сливной магистрали общесудовой системы гидравлики имеется подпорный клапан, отрегулированный на давление 2 кгс/см2, поэтому циркуляция газов по сливной магистрали была возможна только при давлении в 7-м отсеке свыше 2 кгс/см2, т е. после продувания концевых балластных цистерн. Следовательно, сливная магистраль общесудовой системы гидравлики разгерметизировалась после 11 часов 14 минут. Можно предположить, что и рулевая система гидравлики к этому времени также потеряла плотность. Рули же перестали управляться ранее 11 часов 14 минут, что позволяет говорить о коротком замыкании электроцепей управления рулями как о наиболее вероятной причине выхода их из строя.

Нагрев сливной магистрали общесудовой системы гидравлики означал утечку рабочей жидкости и должен был стать сигналом к действиям экипажа. К сожалению, он не был понят. Необходимо отметить, что принятая на подводной лодке «Комсомолец» схема общесудовой гидравлики оказалась недостаточно живучей в условиях мощного пожара.

Как же представляется мне, конструктору, развитие событий на подводной лодке в первые минуты аварии, исходя из многочисленных, зачастую противоречивых, показаний участников трагедии?

Вечером 6 апреля, как об этом уже говорилось, заболел мичман С.И.Черников, обслуживающий систему электрохимической регенерации воздуха. Перед этим им или капитан-лейтенантом В.А.Грегулевым могли быть открыты на кислородном коллекторе клапаны подачи кислорода в 5-й и 7-й отсеки. Ни вахтенные 7-го отсека, ни подвижные вахтенные кормовых отсеков содержание кислорода в отсеках либо не замеряли переносными газоанализаторами, либо делали это формально. Оставшись один, капитан-лейтенант Грегулев забыл, а может быть и не знал, об открытых клапанах подачи кислорода в 5-й и 7-й отсеки. Наступило 7 апреля. За 15-20 минут до 11 часов в 7-м отсеке начался пожар. Вахтенный в это время мог находиться в 6-м отсеке (6-й отсек подводной лодки «Комсомолец» выделялся своей комфортабельностью по сравнению с другими отсеками, и в нем любили находиться вахтенные). Время приближалось к 11 часам. Пора было готовиться к докладу об осмотре отсека. Прибыв в 7-й отсек, вахтенный обнаружил возгорание и начал его тушить, используя систему ВПЛ. Около 11 часов, не имея доклада об осмотре 7-го отсека, командир дивизиона живучести сумел связаться с вахтенным отсека и на вопрос о причине задержки доклада получил сообщение о пожаре. В центральном посту, узнав о пожаре, видимо, устроили «небольшое совещание» и отдали команду вахтенному 7-го отсека о включении системы ЛОХ «на себя» и о переходе в 6-й отсек – эта команда зафиксирована в вахтенном журнале в 11 часов 3 минуты. Вахтенный 7-го отсека выполнить ее не смог и погиб в борьбе с огнем.