Шрифт:
– Ленка уговорила? Да Ленке-то зачем?!
– Ленке деньги нужны были. Большие деньги. Собралась она замуж за границу, жениха уже нашла. Но тот условие поставил – чтоб могла себе квартиру купить сама, без его помощи. Ленка все продала, и квартиру свою тоже, вот-вот выехать должна была. А все равно не хватало. А тут Проня подвернулся и предложил нехитрую работенку. У Ленки уже документы готовы на выезд, она ничем не рисковала. Но, чтобы отвести от себя все подозрения, подцепила эту дурочку Женю, на самом больном поймала – на безденежье и больной сестре. Пригрела, на работу устроила, подружилась, втерлась в доверие. А та детдомовская, от матери только часы и остались, а тут – работа, деньги, возможности. И соседку эту ее – как там, Анфису Валентиновну, что ли? – Ленка нам специально подсунула, чтобы от себя подозрения отвести. Никто, конечно, ее у школы не задержал, не было ее там. Женя в обеденный перерыв взяла Соню и с Анфисой у банка встретилась, сама мне сказала. Самое смешное, что за всю «операцию» Ленка ей такой мизер пообещала…
– Как ты думаешь, почему мне совсем не смешно? – спросила я, внутренне разрываясь от злости – и этот туда же!
– Аля, не надо так.
– А как?! Как, скажи мне, надо в такой ситуации?! Я положила трех человек! Наглухо, понимаешь?! Наглухо – опять! И я должна понять эту идиотку?! Я грех на душу взяла!
– Ты заговорила о грехе? А раньше тебя это не беспокоило, – совершенно без всякого сарказма отозвался муж.
– Может быть, мне стало чуть больше лет? А может, у меня появилось то, что я боюсь потерять? Ты не думал об этом?
– А ты?
Я опешила. А что тогда я вот только что сказала? Неужели он меня совсем не слышит? Или я снова говорю не то и не тогда?
– Почему, скажи – почему вы все считаете меня чудовищем, способным в перерыве между сигаретами расстрелять кого угодно?! – заорала я, уже не сдерживаясь. – Я вам что – зондеркоманда?! Я попала в обстоятельства, из которых не было другого варианта выхода – только этот! Или я – или меня, понимаешь ты это?! И теперь, когда все кончилось, вы такие праведники, вам каких-то телок жалко, а я – убийца, бессердечная сука и плохая мать! Катитесь вы оба, и папа и ты! Удочеряйте, целуйтесь, носитесь с ними! А я – извини – не могу! И не буду!
Я схватила шубу и вылетела из здания клуба, не помня, что творю. Сев в машину, я вдруг подумала: а ведь будет лучше, если сегодня я не поеду домой. Я просто не могу их видеть – ни отца, ни мужа. Вместо поддержки от Сашки я вдруг получила только упреки и обвинения. Это совершенно подкосило меня. Я была на его стороне в любой ситуации, я шла против отца, отстаивая мужа, а он… Он обвинил меня! Обвинил, как прокурор, как будто имел на это право. Какое?! Кто его дал ему?! Я боролась за своего ребенка! Я – а не он!
Отъехав от здания клуба квартал, я заглушила двигатель и заплакала. Плакала долго, не вытирая слезы, навзрыд. Мне казалось, что разорвалось сердце, и жить теперь незачем. У меня никогда не было никого, кроме Акелы, – ну, саратовский стриптизер не в счет. Я старалась быть хорошей женой, интересовалась тем, что ему важно и дорого, изучала привычки, всегда была рядом. И теперь, оставшись без поддержки, совсем растерялась и не знала, как быть. Я не смогу жить одна – просто не умею. И Соня… Что мне делать, господи? Ну, хорошо, сегодня переночую в гостинице, это не проблема. Завтра на работу не пойду, у меня отгулы. Но что делать? Что мне делать завтра, на следующей неделе, через месяц? Как получилось, что я в один момент потеряла всех людей, которых считала родными? Или не потеряла? Может, они просто не хотят больше мириться с моим эгоизмом? Но что, что, скажите, эгоистичного в том, чтобы иметь любимого мужа и отца? Чтобы не делить их ни с кем? Но я имею право на это! Имею – и все тут!
Вытерев слезы, я шмыгнула распухшим носом и повернула ключ в замке зажигания. Ехать решила в небольшую гостиницу на набережной – там тихо, уютно, вид на реку. Попрошу номер с нормальным обзором, закажу ужин, вина красного, сяду с бокалом и сигаретой на подоконник и буду расслабляться.
Номер нашелся – еще бы, за такую цену этот люкс, видимо, пустовал месяцами. Ужин из ресторана мне тоже принесли быстро, как и бутылку вина, и вазу с фруктами – комплимент от заведения. Я приняла душ, переоделась в белый махровый халат, поужинала и, налив вина, уселась на низкий подоконник. Номер находился в мансарде, и низкий подоконник полукруглого витражного окна располагал к таким вот одиноким посиделкам с бокальчиком и сигаретой. Наверное, я поступила жестоко, отключив мобильный, но слышать никого не хотелось. Но мне нужно собраться с мыслями и как следует все обдумать.
Возможно, нам с Акелой стоит уехать от отца. Снова жить отдельно. Теперь, когда в доме еще и тетка, стало совсем невыносимо. Судя по всему, она надолго, если не насовсем, что в ее возрасте вполне оправданно. Не умирать же одной… Но я не могу больше жить с ними. Папа с его придирками и порядками, эти каждодневные семейные завтраки, субботние ужины, крахмальные скатерти… А я хочу иногда нажарить картошки и есть ее прямо из сковороды, так в детстве делал старший брат. Я хочу садиться за стол тогда, когда мне удобно, а не вскакивать спозаранку, чтобы сделать это всем вместе. Я хочу, как прежде, когда мы жили в городе, готовить ужины для Сашки – то, что он хочет, – рыбу, например, а не отбивные, которые он не ест. Я хочу жить своей семьей, пока она у меня есть. И, возможно, тогда над нами перестанет висеть дамоклов меч в виде папиных врагов и беспрестанных разборок. Если бы только Сашка захотел…
Выпитое вино подействовало быстро, я перебралась на широкую кровать, залезла под одеяло прямо в халате, свернулась клубком и уснула. Мне почему-то снилось море. Огромное бескрайнее море, белый песок пляжа, теплые волны. И даже запах морской я чувствовала. Такой приятный, добрый сон… Я вошла в воду и долго брела, погружаясь все глубже и глубже, но вдруг начала задыхаться, забилась, пытаясь выбраться, но что-то сильное крепко держало меня, не давая освободиться.
– Тихо ты, не дергайся, – прошептал совершенно реальный мужской голос, и я окончательно проснулась, открыла глаза и увидела склонившегося надо мной мужчину.