Николаевский историк Ю.С. Крючков пишет: «Иностранная колонизация земель нынешней Николаевщины началась при Екатерине, желавшей поскорей заселить эти богатые, но пустующие земли — Дикое Поле, по которому кочевали ногайские татары. По просьбе балтского кагана Новороссийский генерал-губернатор Муромцев указом от 1775 года разрешил переселяться сюда польским евреям, повелев, чтобы каждый иудей привел с собой пять христиан. Так сложилась структура населения южной Новороссии, где и сейчас еврейское население в городах (например, в Николаеве, Херсоне и Одессе) составляет 20—25%. Из Польши, после ее раздела, хлынули сюда католики-поляки и окатоличенные украинцы. К ним присоединились греки, немцы, французы, англичане и итальянцы. Греки, как правило, служили еще со времён Потёмкина на флоте, а их родственники занимались торговлей. Немцы занимались, в основном, ремесленничеством; итальянцы, французы и англичане служили по договорам на флоте, а некоторые занимались и торговлей».

Относительно влияния греческой диаспоры на Черноморском флоте служивший в то время на Черноморском флоте И.А. Шестаков писал много лет спустя: «Балаклавская колония (т.е. греческая. — В.Ш.), имея под рукой целый флот, вползла в него со всей ловкостью и хитростью, свойственными племени, заняла все места и до того сохранила свою особенность, что еще в 1836 г. случалось слышать комментарии русских командных слов на греческом языке, и я сам был свидетелем, как лейтенант Левшин обратился к адмиралу с просьбой перевести его с корабля и Анапа” на другой, так как он не слыхал в кают-компании русского наречия».

Да и местные греки, традиционно занимавшиеся торговлей, жили в целом гораздо богаче местного русского населения. Врач Н. Закревский в своих «Записках врача морской службы» вспоминал: «…Большая часть греков и весьма немного русских старожилов имели у Севастополя собственные… участки земли (хутора)…»

К этому можно добавить, что изначально у правительства была мечта переселить в южные степи из переполненных местечек евреев и дать им возможность заниматься сельским хозяйством. Подробно об этой идее и ее крахе писал в свое время А. Солженицын. Что касается евреев, то в Северное Причерноморье они переселились, но занялись в основном торговлей, то есть тому, что было им ближе по менталитету. Впрочем, и торговать тоже кому-то надо.

Увы, к моменту появления в причерноморских городах евреев вся торговля была в руках не менее предприимчивых греков. Отдавать конкурентам свой бизнес они, разумеется, не желали. Да и с какой стати? Бороться с греками евреям на первых порах было очень сложно. Греческая диаспора в Причерноморье к тому времени была уже хорошо сложившейся структурой с большими связями на верхах местного общества. Элиту ее составляли греки — представители черноморского адмиралитета и офицерства, добывшие себе чины и ордена вполне заслуженными подвигами в прошлых Турецких войнах.

Из воспоминаний черноморца А. Зайчковского: «Черноморский флот, основанный императрицей Екатериной II, с течением времени приобрел несколько своеобразный колорит. Обилие греческих колоний на северном берегу Черного моря повело к тому, что в составе офицеров этого флота преобладал греческий элемент; воспитанники морского кадетского корпуса, в особенности, принадлежащие к русским дворянским семьям, с неохотой выходили на службу в Черное море. Такой состав офицеров должен был отразиться и на деятельности нашего Черноморского флота. Он как бы окунулся в спячку, погруженный всецело в мелкие береговые интересы, мало заботясь о том, чтобы находиться на высоте возложенной на него задачи — быть стражем России на юге и постоянной угрозой Константинополю».

Перечень адмиралов и офицеров-греков достаточно внушителен. Вот лишь некоторые из них: братья Аркасы, братья Кумани, Рафтопуло, Гунаропуло, Папахристо, Папаиоану, Папандопуло, Критский, братья Манганари и другие. А потому, когда позднее адмирал Лазарев говорил о греческом засилье среди офицерства и затирании ими российских офицеров, это, по-видимому, соответствовало истине. При этом я сразу же хочу оговориться: не надо делать из адмиралов-греков врагов. Они поступали точно так же, как во все времена поступали в чужой стране представители всех иных диаспор — изо всех сил и всеми возможными способами продвигая вперед представителей своей национальности. Это была единственно возможная стратегия выживания и упрочения в другой стране. То же самое делают и сегодня в России и представители практически всех диаспор бывшего СССР, чему мы все с вами свидетели. Именно в это время ведущие инженерные должности в Черноморском регионе занимают выходцы из Западной Европы: Гаюи, Вунш, Фан-дер-Флис, Вектон, Акройд, Уптон, Опацкий и прочие. В Одессе и Николаеве появляются торговые дома Стомати, Бакстера, Алиауди и т.д.

Именно в это время особенно заметным становится в Причерноморье и засилье еврейского торгового капитала. В 20-х годах XIX века ежегодный финансовый оборот Черноморского флота составлял 8—10 миллионов рублей. Флоту требовался корабельный лес и металл, порох и пенька, пища и парусина, питье и одежда, то есть все, что необходимо для повседневного существования и ведения боевых действий. На эти миллионы, как мухи на мед, слетелись отовсюду евреи-купцы и поставщики. Они приезжали из далеких и близких мест. Это были купцы первой и второй гильдий из Одессы, Херсона, Умани, Киева, Кременчуга, Елисаветграда, Могилёва, Таганрога, Брянска, Гайсина и прочих мест.

В журнале «Морской сборник» № 2 за 1863 год была опубликована статья морского врача Закревского, который в свое время входил в близкий круг адмирала Грейга и его супруги. В своей статье отставной врач попытался показать экономическое значение евреев в процветании Николаева и вскрыть истинную причину их выселения. Рассуждения Закревского таковы: «Когда в Николаеве была основана главная верфь для создания Черноморского флота, евреи оказались весьма полезными для правительства; но позже обнаружились хищения в Адмиралтействе, и тогда, несмотря на то, что виновниками чаще всего являлись чиновники, было решено удалить евреев, так как будто бы при их отсутствии некому будет продавать краденые вещи; правда, немногие евреи, причастные к подрядам, все же остались на жительстве в Николаеве, но бедняки были выселены с помощью суровых полицейских мер; а вскоре вместо прежних жалких еврейских домишек выросли богатые чиновничьи дома…» Жалостно, слезливо, но, увы, неубедительно.