Справедливости ради отметим, что черноморский сепаратизм начался, конечно же, не при Грейге. При нем была предпринята лишь последняя дерзкая попытка отстоять былую самостоятельность если не де-юре, то хотя бы де-факто, что, кстати, и было почти достигнуто.

История же этого достаточно необычного явления для России кроется в самой истории создания Черноморского флота. Дело в том, что когда при императрице Екатерине в начале 80-х годов XVIII века началось спешное создание морских сил на Черном море, то руководство страны сразу же столкнулось с массой трудностей, главными из которых было почти полное отсутствие профессиональных кадров для комплектации большого количества строящихся кораблей и судов и отсутствие береговой инфраструктуры. Берега Северного Причерноморья были почти пусты, и искать людские ресурсы приходилось в центральных губерниях, а потом с большими трудностями и потерями этапировать их на юг. Но это рядовой состав, а как быть с офицерами? Разумеется, Балтийский флот выделил некоторую часть своих офицеров, но это не решало вопроса. Тогда решено было обратиться к найму офицерского состава за рубежом. Именно так попали на Черноморский флот контр-адмиралы принц Нассау-Зиген и американский корсар Поль Джонс, англичанин Тиздель, мальтийцы Дама и Ламбард, целая плеяда греческих корсаров во главе с легендарным Ламбро Качиони. Спору нет, большинство из них были профессионалами, но чтобы управлять этой разношерстной компанией, надо было иметь и авторитет, и реальные рычаги власти. При этом власть должна была и находиться рядом, так как из Санкт-Петербурга разобраться во всех хитросплетениях черноморских дел, да еще в быстро меняющейся политической и военной обстановке, было просто невозможно. Нужна была авторитарная и авторитетная фигура на месте, которая могла бы самостоятельно решать все возникающие вопросы и принимать ответственные решения. Такой фигурой оказался фаворит императрицы Екатерины (а по некоторым сведениям, и ее законный супруг) светлейший князь Потемкин-Таврический, который сосредоточил в своих руках стразу три функции: гражданского правителя края, командующего армией и командующего флотом. Это позволяло эффективно осваивать и заселять причерноморские земли, надежно и эффективно их защищать. Во многом именно благодаря этому и была победно выиграна нелегкая война с Турцией в 1787—1791 годах. Что касается столичной Адмиралтейств-коллегий, то она лишь но возможности обеспечивала Черноморский флот подготовленными кадрами.

После смерти Потемкина и победного завершения войны его пост был передан новому фавориту Екатерины II графу Платону Зубову, и самостоятельность Черноморского флота лишь усугубилась.

Когда же на престол взошел Павел I, то первым делом он отправил бывшего фаворита матери в отставку. Новым командующим Черноморским флотом был определен адмирал Мордвинов, как некогда «невинно» пострадавший от того же Потемкина. Тогда же Павел решил отменить и ставшую ненужной и вредной автономность Черноморского флота и замкнуть его непосредственно на Адмиралтейств-коллегию. Для решения этого вопроса и был определен на Черное море адмирал Мордвинов. Однако, прибыв в Николаев, новый Главный командир Черноморского флота и портов сразу же оценил все выгоды своей автономности, почувствовал вкус самостоятельности и идти под длань петербургских адмиралов сразу расхотел. Еще бы, когда ты никому не подотчетен в вопросах финансов, таможни, организации судоходства и морской торговли и властвуешь так, как бог на душу положит, можно чувствовать себя уже не просто морским начальником, а местным властителем!

Личность адмирала Николая Семеновича Мордвинова была и сама по себе весьма примечательна. В войну с турками 1787— 1791 годов он показал себя как совершенно бездарный флотоводец и именно поэтому был отрешен от командования кораблями. На берегу Мордвинов чувствовал себя куда уверенней. Он любил заниматься хозяйственными делами, считался просвещенным экономистом, слыл либералом и значился масоном. Много лет спустя масоны-декабристы будут именно его прочить в будущее масонское правительство России.

Через некоторое время у взошедшего на престол императора наконец-то дошли руки и до черноморцев. Своим указом Павел I официально вернул самостийников в лоно Адмиралтейств-коллегий. Однако одно дело — написать указ и совсем другое — воплотить его в жизнь. Известие о подчинении Адмиралтейств-коллегий мгновенно разделило черноморцев на две партии. Первая из них, состоявшая из чиновников флотских управлений, сидевших в Николаеве, во главе с главным командиром Черноморского флота и портов адмиралом Мордвиновым — были недовольны указом: ведь отныне они не могли единолично распоряжаться огромными деньгами и властвовать, как хотела их левая нога. Другая часть черноморского офицерства — корабельные офицеры и в первую голову командиры судов, находящиеся в Севастополе, наоборот, были рады концу чиновничьего произвола и почти узаконенного воровства. Эту партию возглавил командующий Севастопольской корабельной эскадрой вице-адмирал Ушаков. А потому начавшийся в 1797 году на Черноморском флоте частный (на первый взгляд!) конфликт между русофилом адмиралом Ушаковым и масоном-англоманом Мордвиновым на самом деле имел весьма большую подоплеку.

Противостояние двух группировок сразу же стало очень острым. Формальным поводом для конфронтации стала постройка двух новых линейных кораблей — «Святой Петр» и «Захарий и Елизавет». Дело в том, что херсонский корабельный мастер Катасонов впервые в российском кораблестроении применил в них новую конструкцию: бак и шканцы были соединены сплошной палубой. Это давало ряд преимуществ — прежде всего, повышалась жесткость корабельной конструкции. Строительство линейных кораблей происходило по инициативе Мордвинова, и именно это сразу вызвало неприятие нововведения в Севастополе.

Против «новоустроенных» кораблей решительно выступил вице-адмирал Ушаков. Севастопольский флагман и его окружение объявили новые корабли неудобными в работе с парусами, излишней задымленности при ведении огня и большой парусности корпуса, которая затрудняет маневрирование. В обострении вопроса с новыми линейными кораблями севастопольская группировка видела возможность привлечь внимание императора к Черноморскому флоту, прежде всего, для решения главного для всех корабельных офицеров вопроса — скорейшего и полного перехода флота под юрисдикцию Адмиралтейств-коллегий. Но и Мордвинов не сидел сложа руки. Когда в Николаеве поняли, что севастопольская оппозиция собирается использовать для решения вопроса новые корабли, там сразу же приняли ответные меры. Немедленно командиром «Святого Петра» был назначен капитан 1-го ранга Сенявин, сторонник Мордвинова и давний личный недруг Ушакова. Когда-то Сенявин, еще будучи молодым генеральс-адьютантом светлейшего князя Потемкина, ослушался и сдерзил Ушакову, но был быстро поставлен на место самим князем. Теперь же Сенявин нашел поддержку у Мордвинова и, пользуясь этим, снова частенько выходил за рамки субординации.

Однако полностью решить проблему николаевцам не удалось, так как командиром «Захария и Елизавет» уже был определен один из ближайших соратников командующего эскадрой, капитан 1-го ранга Ознобишин, и снять его с этой должности без веской причины Ушаков бы просто не дал. Разумеется, что едва два новых корабля вышли в море в испытательное плавание, оба командира сразу же дали диаметрально противоположные оценки мореходным и боевым качествам своих кораблей. Если Сенявин хвалил новую конструкцию, то Ознобишин, наоборот, считал ее очень неудачной. Для Мордвинова негативное отношение Ушакова к его нововведению было очень болезненным, так как в случае проигрыша спора он оказывался в дураках перед императором Павлом и сразу возникал вопрос о его компетенции как моряка вообще. Так как Адмиралтейств-коллегия негативно относилась к сепаратизму Мордвинова и к нему самому, то ее члены немедленно дружно поддержали Ушакова. В затянувшийся на целых два года скандал постепенно втягивался все более широкий круг людей вплоть до самого Павла I. При этом в ход шло все: подтасовка фактов, давление на подчиненных и доносительство друг на друга. Николаевская партия, как более могущественная, владеющая административными и финансовыми рычагами, наступала, севастопольцы отчаянно оборонялись, при каждом удобном случае не упуская возможности и самим нанести удар по противнику.

Поддерживая Ушакова, Адмиралтейств-коллегия провела финансовую инспекцию в Одесском порту, где выявила вопиющее воровство. Над Мордвиновым и его окружением стали сгущаться тучи. Теряя выдержку, он опустился до прямых оскорблений командующего эскадрой.

Тот, не оставаясь в долгу, писал жалобы на высочайшее имя, жалуясь «на неприятство и политическое притеснение», которое публично выказывает ему Мордвинов.

Затем последовал откровенный скандал. Началось с того, что на совещании флотских флагманов Ушаков пожаловался Мордвинову на недостойное поведение его любимца Сенявина.