Шрифт:
Парень раскрыл ладони, и свет теплого, но необжигающего клубочка озарил усталые, заинтересованные лица его спутников. Олаф выглядел немного смущенно — видно уже начал раскаиваться, что наговорил лишнего сгоряча. Лохлайн наклонился над раненым, и его выражения новгородец не разглядел, но единственный глаз Нехты поблескивал уважением. А Вульфер вообще сиял, будто бы сам все наколдовал.
А кто же это шевелился в темноте, клацал костями?
Вратко обвел глазами подземелье, которое оказалось не таким уж и большим, пять на пять шагов, пожалуй. В дальнем от захлопнувшейся крышки углу вжался в стену русобородый мужичок с затравленным взглядом. Его губы шевелились, правая рука мелкими суетливыми движениями крестила затертую куртку. В облике незнакомца не было ничего опасного. Даже наоборот: сеточка морщин и набрякшие веки говорили об усталости и недосыпе. Словно измученный бессонными ночами переписчик.
И похоже, сам он испуган гораздо больше, чем они. Еще бы… Один-одинешенек, без оружия…
— Человек! — выдохнул Олаф, тоже рассмотревший русобородого.
— K' Io' Х', Y' ', ''o o 'o, [71] — ответил ему незнакомец. И перекрестился. На этот раз размашисто и широко.
У Вратко глаза на лоб полезли. Вот уж чего он не ожидал, так это услышать эллинскую речь в далекой Англии, в друидском схороне под разрушенным кельтским монастырем.
— Во имя Отца, и Сына, и Духа Святого! — ответил парень, осеняя себя крестным знамением. Сказал тоже по-гречески, как учил отец Андрей.
71
Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного (греч.).
У мужичка округлились глаза, челюсть отвисла. Небось, тоже не ожидал встретить собеседника на дальних западных островах.
— Православные… — проговорил он, быстро справившись с собой. И залопотал скороговоркой: — Боже вечный и Царю всякого создания, сподобивший меня даже в час сей поспеть, прости мне грехи, какие сотворил в сей день делом, словом и помышлением, и очисти, Господи, смиренную мою душу от всякой скверны плоти и духа… [72]
— Что он бормочет? — нахмурился Гуннар. — Колдует, что ли?
72
Молитва св. Макария к Богу Отцу.
— Молится! — ответил Вульфер. — Лопни моя печенка! Это же грек. Или ромей. [73]
— Ну, это я понял, положим… Видал. И не раз. Только речь ихнюю никогда не понимал. Не дано мне, видать.
— Перепуганный он какой-то, — протянул Олаф.
— Так не от хорошей жизни, поди, под землю забрался, — пожал плечами сакс..
— Я с ним поговорю. — Вратко шагнул вперед, но заметил тревожный взгляд грека, брошенный на клубок пламени, по-прежнему парящий над ладонями словена, и замер.
73
Ромеями в Северной Европе назвали выходцев из Византии.
— Православный здесь только я, — сказал он по-гречески, старясь тщательно выговаривать слова. В знании этого языка парень не был уверен — не хватало навыков, да и слова подбирались с трудом. — Зовут меня Вратко. Родом я из города Новгорода, что стоит на берегу реки Волхов. Это…
— Это на Руси, — неожиданно ответил грек. — Я знаю. Бывал. Проездом.
Словен просиял. Вроде бы мелочь, и был-то греческий путешественник в чужой стране день или два, а кажется, будто земляка повстречал.
— Меня зовут Димитрием, — продолжал грек. — А родом я из…
В этот миг наверху затопали, из-под каменной плиты посыпалась земля и каменная крошка. Викинги перехватили оружие поудобнее. Вульфер сгорбился, словно приготовился прыгнуть на неведомого врага с оскаленными клыками.
— Выдержит? — спросил Вратко у нового знакомого, кивая на крышку.
— Не знаю, — развел тот руками. — Там была механика. Хитрая. Замок с секретом.
— Что ты хочешь сказать?
— Надо было ударить кулаком по третьему камню в кладке. В углу, сразу за плитой. Я долго искал… — не без гордости признался Димитрий.
«Это ж надо! — промелькнуло в голове новгородца. — А Олаф без всякой хитрости взял и выломал. Как говорится, на всякую хитрую хитрость есть…»
— Так что выходит?! — воскликнул Вратко. — Запор теперь сломан?
— Выходит так, — грустно согласился грек.
Он потрогал торчащий из стены ржавый рычаг толщиной в руку. Железяка свободно подалась под его пальцами, что навевало смутные сомнения в исправности запора.
— Сломан?
— Сломан, — кивнул Димитрий. — Остается лишь молиться…
— Ну, мы еще поборемся, — подбодрил его Вратко.
Топот наверху не прекращался. К нему примешивались звуки голосов. Толстая преграда заглушала их настолько, что не разобрать, кто и о чем говорит.
— Нужно искать пути отступления, — поднялся с корточек Лохлайн. — Много они потратят времени, чтобы найти вход?
— Ну, так ищи! — огрызнулся Гуннар. Он нацелил на плиту-крышку Злое Жало, и Вратко не позавидовал первому «счастливчику», который обнаружил бы их убежище.
Динни ши приблизился к Вратко: