— Кто стучится ко мне так поздно? Ты, непрошеный гость, видно, хочешь, чтобы я позвала стражу, которая тебя лишит жизни уже за то, что ты имел дерзость ломиться в мои покои!

— Нет, я не собирался нарушить твой сон дерзким вторжением! — страстно и умоляюще заговорил юноша. — Но я один из тех, кто приехал, чтобы добиваться твоей руки!

— Вот и добивайся ее на состязаниях, — строго ответила Кудруна. — Похоже, ты не больно-то в себе уверен, если пытаешься склонить меня к свиданию прежде, чем доказал, что луком владеешь так же хорошо, как языком.

— Что ты, Кудруна, что ты! — шептал витязь, приблизив лицо к щели между дверью и косяком. — Лук не дрогнет в моих руках, а глаз мой столь зорок, что не голубку, выпущенную из рук твоих, а малую синицу я сумею сразить, почти не целясь.

— Так что же тебе мешает завладеть мною, победив других гостей? — дрогнул голос Кудруны.

— Просто я опасаюсь, что Грунлаф, даже если и стану первым я, не отдаст тебя мне, витязю неродовитому. Все твердят, что Владигор станет твоим супругом.

— Что же, Владигор — известный князь и храбрейший витязь. Я бы с великой радостью сняла с него обувь перед постелью брачной!

— Но ведь ты его не знаешь! Видела ли ты его лицо? О, это почти урод! Злые глаза выглядывают из-под косматых бровей, волчьи клыки торчат из вечно мокрого, сочащегося зловонной слюной рта, уши, как у рыси, стоят торчком, а волосы — как щетина кабана!

— Но… но, — заволновалась Кудруна, — я такого страшного не видела сегодня среди вас! Ты лжешь мне, витязь!

— Нет, не лгу! Просто Владигора не было сегодня! Посмел бы он явиться! А на состязаниях все наденут личины, вот и не увидишь ты Владигора прежде, чем Грунлаф, желая союза с ним, не соединит ваши руки. Не отвертишься потом! Ты же, дверь немного приоткрыв, на меня взгляни — увидишь, как красив я и строен, как нежны мои щеки, как пылают мои глаза! Ну же, посмотри!

Заскрипела щеколда, и дверь приотворилась. Кудруна с выражением крайнего любопытства на лице выглянула в коридор. Тотчас в правой руке юноши блеснуло жало длинного и узкого ножа, а левая его рука ухватилась за кромку двери. Еще мгновение — и он, с силой рванув дверь на себя, ворвался бы внутрь… как вдруг чьи-то еле слышные шаги заставили юношу резко повернуться и вскрикнуть. Перед ним стоял необыкновенный старик — глаза его исторгали языки пламени. Дверь мгновенно захлопнулась, а витязь так и остался с раскрытым от изумления ртом, не в силах оторвать взгляд от страшных глаз старика.

— Прекрасная Карима, что ты делаешь во дворце Грунлафа, да еще в наряде витязя? — зашептал Крас на ухо «юноше», когда, взяв за руку переодетую княгиню леса, отвел ее, покорную, подальше от горницы Кудруны. — Неужели ты тоже решила попытать счастья на состязаниях стрелков из лука?

Карима, выдержав взгляд колдуна, ответила:

— Нет, не руки дочери Грунлафа я хотела добиваться, а, пробравшись во дворец, зарезать ту, кто стала причиной гибели всех наших мужчин! Ведь они умирали с ее именем на устах!

Крас тихо рассмеялся, глаза его потухли:

— Спрячь кинжал, Карима. Не Кудруну нужно винить, а меня, чародея Краса. Ведь это я показал разбойникам ее изображение. Но не для их взоров оно предназначалось, а лишь для Владигора, плененного красотой Кудруны. Я знаю, ты тоже Владигора полюбила, подобно дочери Грунлафа. Хочешь, он станет твои супругом?

— Да, хочу! — твердо ответила Карима, все еще сжимая кинжал. — Помоги мне в этом, Крас, и я навеки стану твоей служанкой! Знай, что я сама постигла тайную науку, сама научилась отыскивать травы, что способны делать человека послушным. Владигор отведал моего зелья, но противоядие, принятое им перед этим, убило силу отвара!

Крас кивнул:

— Хорошо, Карима, хорошо. Мне ничего не стоит влюбить в тебя Владигора, но и ты должна потрудиться.

— Ну, говори скорее, что мне нужно делать? — уже трепетала от нетерпения Карима.

— Во-первых, тебе придется метко стрелять. В этом я помогу тебе. Во-вторых…

Карима перебила колдуна:

— Но для чего же мне стрелять? Чтобы получить Кудруну в жены?

— Нет, — улыбнулся Крас, — только лишь затем, чтобы Владигор не стал первым и тем самым не сделался женихом Кудруны. Во-вторых, я хочу, чтобы у тебя и у Владигора были одинаковые личины. В первый день состязаний он выйдет в своей личине, ты — в своей, а на второй день сделай такую же, как у него. На третий день мне нужно, чтобы на Владигоровом лице была твоя личина, — постарайся как-нибудь незаметно поменяться с ним. Но прежде дашь мне свою ненадолго.

Карима не понимала, что задумал Крас, но слушала его очень внимательно.

— Для чего все это? — спросила она.

— На третий день, решающий, Владигор явится в той личине, на которой моей рукою будут начертаны особые знаки и письмена, незаметные, понятно, для его глаза. О, с их помощью он станет посмешищем — не только Грунлаф его возненавидит, но и Кудруна, в воображении которой Владигор являлся прежде лучшим витязем всего Поднебесного мира. Осмеянный, он упадет в твои объятия — об этом я тоже позабочусь.