Алиса удивленно глянула в спину старой женщине. Помнится, в прошлый раз чемоданы были полны золотом. Теперь деньгами… Путает она что-то. Путает, а скоре всего, выдумывает.

— А ты, чем орать, отравы насыпь. Купи и насыпь в кухне под раковиной. Они и исчезнут, мыши-то. И беспокоить тебя не станут!

Не исчезли! И беспокоить принялись каждую ночь! Да так беспокоить, что Алиса света белого невзвидела. Уже всерьез подумывала звонить Матвееву с просьбой пожить у него немного. Вовремя одумалась, вспомнив про Ангелину.

И что самое противное было во всем этом — это то, что самих мышей Алиса больше ни разу не увидела. Ну не встретились они ей больше в живом виде. Зато каждую ночь, укладываясь в кровать и заворачиваясь в одеяло, она слушала их премерзкую возню.

Как же отвратительно они скребыхались, чем-то шуршали, попискивали! Да громко так, что, не знай она точно место их дислокации — встроенный шкафчик под кухонным подоконником, — подумала бы, что они вытворяют все это под ее кроватью. Смешно признаться кому бы то ни было: Алиса стала бояться по ночам ходить в туалет! Боялась наступить в темноте на какую-нибудь шальную мышь, отправившуюся гулять по ее квартире. Пришлось оставлять свет в прихожей. Но и это не спасало от вторжения. Мыши по-прежнему, облюбовав ее квартиру, продолжали свою возню.

Матвееву она все же позвонила. Ну, не выдержала, и что?! Правда, на ночлег проситься не стала, а просто пожаловалась, как нелегко ей в последние несколько дней живется.

— Не была бы я уверена в обратном, Антон, подумала бы, что это ты специально расселил их у меня, — закончила она, грустно пошутив.

— А чего так уверена-то? — не сразу понял тот, а может, просто прикинулся непонимающим.

— Ну, у тебя же теперь любовь… Ангелина… — Алиса печально вздохнула. — Что мне делать, Антоша? Я уже и отравы везде насыпала. И клей этот самый на картонку налила, это приманка для них такая.

— Зачем, я не понял?

— Чтобы они прилипали, а я чтобы их выбрасывала. — Алиса передернулась, вспомнив о своей недавней жертве, попавшейся на приманку.

Мышь, попавшаяся на клеевую картонку, прилипла к ней задними лапками, тогда как передние у нее остались совершенно свободными. И она носилась почти всю ночь по ее кухне, производя такой грохот, словно там гоняется стадо слонов. К утру мышка выдохлась, а вечером Алиса выбросила в помойку ее хладный труп.

Мерзость!!!

— Ладно, Соловьева, это не так страшно, — подвел итог под ее жалобами Матвеев. — Что такое, в сущности, мышиная возня? Так, фигня одна! Фантом почти что! Его не видно, но слышно… Это производит гнетущее впечатление, настораживает, иногда пугает, но не более того! Вреда, как такового, истинного вреда тебе причинить это не сможет! Ты же не станешь возражать или утверждать, что мышиная возня вредна для твоего здоровья или безопасности, скажем? Не станешь, Соловьева! Это неприятно для психики, согласен. Но… Это, в сущности, мелочь, Аля! Не переживай, передохнут твои мыши сами по себе либо от твоих ловушек. Это ведь всего лишь мыши, не люди.

— Нет, ну при чем тут люди, Матвеев?! При чем тут люди?! — завопила Алиса, непроизвольно прислушиваясь, кажется, в кухне снова заскребыхало под подоконником.

Это у нее теперь всегда происходило помимо воли — прислушиваться. Упадет неосторожная капля из плохо закрытого крана: ага, уже какой-то посторонний звук. Скрипнет форточка от порыва ветра — очередной повод для обострения слуха. Застонет половица под ее осторожной поступью — еще один сигнал.

Со стороны, наверное, все это выглядело комично. Правда, Алисе было не до смеха. Ей даже порой стало казаться, что она потихоньку сходит с ума. И, укладываясь в кровать, уже заснуть не может без этой гадкой мышиной возни…

— А люди, Соловьева, всегда при чем-нибудь! — веско заявил Матвеев, он же всегда и во всем оказывался прав. — Когда мыши возятся, мешая думать или засыпать, — это не беда. Это поправимо. А вот когда люди завозятся по-мышиному… Тогда, Аля, дело плохо.

— Почему? — представить себе людей, поедающих с оглушительным грохотом среди ночи сухие хлебные корки, Алисе было трудно.

— Твое счастье, что ты не сталкивалась еще с подковерными интригами! Твое счастье! Гнусного человечка, его же не прилепишь к клейкой картонке и не выбросишь потом в мусоропровод. Его терпеть рядом с собой придется. Знать, что он гадкий и мелкий, знать, что он расшатывает, подгрызает стул, на котором ты сидишь, и терпеть, — гнул свою линию Матвеев, с удовольствием уча ее жизни.

— Почему терпеть?

— Потому что сделать ты ничего не сможешь! Знать будешь, слышать, догадываться, а поймать не сумеешь! Это же мышиная возня, дорогая! Это фантом… Ладно, не печалься, все пройдет. Передохнут твои мыши. А в качестве утешительно приза… — Матвеев помолчал со значением полминуты, потом сказал: — Свожу тебя в ресторан в ближайшие выходные. Хорошую кухню, приятные манеры, такое же общество гарантирую…

— Очень надо мне с твоим ангелом идти в какой-то ресторан! — выпалила, не сдержавшись, Алиса.

— С каким ангелом? — снова прикинулся непонимающим Антон. — Это ты об Ангелине, что ли? Так она уехала на пару недель, не волнуйся. Ужинать будем вдвоем. Ты и я, как раньше…

И повесил трубку, мерзавец. Утешить не утешил, напустил туману и без всяких объяснений повесил трубку. Как вот это называется?..

А насчет мышиной возни он, пожалуй, прав. Как всегда, впрочем. С людьми в такой ситуации бороться куда сложнее.

Разве можно что-то предпринять, когда тебе исподтишка гадят отвратительные людишки?! Обезопасить себя как-то разве удастся? Ведь нельзя угадать, в какой момент и из-за какого угла раздастся этот отвратительный, отравляющий душу шорох…