— Его, кажется, убили, — скороговоркой выпалила Алиса и тут же, потеряв сознание, рухнула Валере на руки.

Вешенков разгуливал по ее дому, как по собственному. Без стеснения рассматривал фотографии на стенах и книжных полках. Присаживался на диван, купленный по совету Антоши, и покачивался на крепких пружинах, удовлетворенно хмыкая. Потом тянулся к пульту телевизора и жал на все, казалось, кнопки подряд, потому что картинки менялись на экране, словно сумасшедшие. Наигрался, выключил, глянул на ее зареванное до неузнаваемости лицо и спросил вполне по-человечески:

— Что же они там так долго?

Алиса лишь плечами пожала. Говорить сил просто не было и от горя, и от усталости. Да и говорить с этим Артуром Всеволодовичем тем более. И зачем только Валера вызвал по телефону своего напарника?..

— Да не убивайтесь вы так, Алиса Михайловна. Выживет ваш дружок, непременно выживет, — попытался ее успокоить Вешенков и тут же неуклюже все испортил: — Уж я потенциальных покойников за версту чую. С вашим все будет нормально, это еще не труп, уж поверьте.

Алису передернуло.

Ну, до чего же неприятный тип. Его отвратную манеру строить разговор она не переносила, даже находясь в полуобморочном состоянии. А она именно в таком и находилась. Если собственные беды она еще как-то могла сносить, то беда, случившаяся с Антошей, ее просто раздавила…

Она медленно поднималась по лестнице, попросту не захотев дожидаться лифта. Не столько ожидание пугало, сколько возможность вероятных попутчиков. Станут вглядываться в ее потухшие глаза, что-нибудь придумывать, а то еще и спрашивать. Нет уж, она лучше пешочком, без сопровождающих.

Шла себе, шла, глядя только на ступеньки и носы своих пыльных туфель. Как взгляд вдруг уперся в кожаные мужские туфли, странным образом разбросанные на площадке перед ее дверью. К мужским туфлям прилагались ноги и все остальное, принадлежащее ее другу и человеку, которого она неожиданно для самой себя тайно полюбила, Антону Матвееву.

От нелепости его позы, нелепости самого факта валяющегося на площадке Матвеева Алиса оторопела настолько, что в первую минуту не знала, что и подумать.

Пьян! Этот гад напился из чувства вины и теперь жаждет вымолить у нее прощения.

Версию о его причастности Алиса пока еще не списывала со счетов.

Потом вспомнила, что свалить Матвеева спиртным было практически невозможно. Это было так же тяжело, как сдвинуть с места заупрямившегося осла.

— Эй, Матвеев! — дребезжащим голоском позвала Алиса, не зная, что ей делать: гневаться или плакать. — Ты чего это развалился тут?! Напился, да?

Антон не отвечал и не подавал никаких признаков жизни. Даже тогда, когда она слегка попинала его колено, не шевельнулся.

И вот тут-то до нее, наконец, и начало доходить, что тут что-то не так. Осторожно обойдя Матвеева слева, Алиса подошла к изголовью, присела на корточки и протянула руку к его волосам. Слегка коснулась и снова позвала:

— Антоша! Антоша, тебе плохо?!

Матвеев не ответил, а ее ладонь вдруг сделалась липко-влажной. Она боялась догадываться, боялась смотреть, но все же посмотрела.

Пальцы были в крови! И волосы Антоши тоже! И под щеку ему натекла целая лужа. И еще… еще он, кажется, не дышал.

Вот тогда-то, не помня себя от ужаса, она и помчалась обратно вниз по лестнице. Выскочила на улицу. Увидела машину Валеры и принялась орать. Валера бросился ей навстречу, кажется, обнял и тут же начал о чем-то спрашивать.

Ну, какие могли быть, к черту, вопросы, когда Антоша… там… в крови!!!

Все подернулось черным в тот момент, когда она все же сумела произнести вслух то, о чем боялась даже подумать.

Алиса упала, потеряв сознание. Очнулась уже в своей квартире на своем диване в обществе неприятного Вешенкова Артура Всеволодовича, силящегося изобразить сочувствие и поддержку. Даже воды ей принес и на лицо побрызгал.

Тоже еще умник! Ей и так зябко, аж зубы не сходились вместе, лязгая друг о друга, а он еще в лицо ледяной водой плюет…

Антона, как рассказал Алисе Вешенков, давно увезли. Вызванная медслужба обнаружила в его голове огромную дыру, это опять Артур Всеволодович так сделикатничал, и огромную кровопотерю. На Антошино счастье обнаружились признаки сердцебиения.

— Жить будет! — снова прокаркал Вешенков и вдруг ни к селу ни к городу пожаловался: — А от меня сегодня вечером жена, кажется, ушла!