— Да пустое! Простыл, понимаешь, в такую жару… — отмахнулся отец. — Ты проходи, а то тут сквозняк…

Послышался стук каблуков, и в прихожей возникла его жена — эффектная брюнетка в красном открытом платье. Маша мгновенно определила и стоимость платья, и то, что маникюр и укладка совсем свежие, только что из салона красоты.

«Лучше бы за мужем поухаживала, — подумала она, — человек с температурой сам на звонки бегает…»

Маша знала, что третья жена моложе отца лет на пятнадцать. Видно было, что она тщательно поддерживает это временное расстояние, и даже пытается его увеличить. Что-то буркнув в ответ на Машино приветствие, она зверем глянула на торт, который Маша купила в последний момент, вспомнив, что нехорошо приходить в дом с пустыми руками.

«На диете, наверное, — сообразила Маша, вот и злится…»

— Что ты хочешь узнать о своем деде? спросил отец. — Это нужно для очередного репортажа?

— Нет, это нужно лично мне, — твердо ответила Маша. — Чем он занимался и как он погиб?

Ведь он трагически погиб? Где это было? В экспедиции?

Они прошли в комнату, где, как Маша поняла, отец проводил время, когда болел. В комнате было душновато и не прибрано, пахло пылью. Отец торопливо убрал в ящик какие-то лекарства.

— Твой дед был крупным археологом, специалистом по древним религиям, — сказал он, сев на диван и обтерев лоб платком. — Даже в то время, когда с выездом было очень сложно, он много ездил, потому что работы его были известны за границей.

— Как он погиб и где?

— В Риме, в восемьдесят втором году. Это была нелепая случайность, автокатастрофа.

Грузовик потерял управление и врезался в такси, на котором твой дед ехал в аэропорт.

Маша быстро подсчитала в уме: в восемьдесят втором ей как раз было пять лет, стало быть, дед подарил ей пентагондодекаэдр накануне своей смерти.

— Больше ты ничего не знаешь?

Отец, не отвечая, рылся в ящиках письменного стола. Открылась дверь, и его жена внесла поднос, на котором стояли две кружки с чаем и два не правдоподобно больших куска торта на простых фаянсовых тарелках. Она молча плюхнула поднос на письменный стол и вышла. Маша мгновенно озверела.

«Чашки нарочно самые простые, чуть не с отбитыми краями, ложки тоже из нержавейки, как будто серебряных в доме нету. И кусище торта такой, что ни за что не съесть. А больше ничего, хоть бы конфет поставила! Это она хочет показать, что я для нее не гостья. Сама, мол, торт принесла, сама его и ешь, а нам твоего ничего не надо!»

Отец пытался делать вид, что ничего не случилось. Маша улыбнулась ему и подумала, что его семейная жизнь ее совершенно не касается. Она пришла сюда по делу, сейчас быстренько выяснит все про деда и уйдет.

Отец отставил чашку и снова углубился в ящики письменного стола. Наконец он с торжествующим возгласом достал оттуда потертую кожаную папочку. В ней лежала вырезка из газеты.

— Это по-итальянски, — сказал отец, — в свое время я сделал перевод, — он протянул Маше машинописный листочек.

В заметке сообщалось про аварию на шоссе, ведущем от Рима к порту Чивитавеккья.

Шофер грузовика не справился с управлением, грузовик занесло на повороте, и он столкнулся с такси. Водитель такси выжил, а пассажир — профессор из России погиб на месте.

— Это не все, — отец смотрел очень серьезно, раз уж ты проявила такой интерес… Вот у меня есть письмо. Его прислал вместе с вырезкой коллега твоего деда профессор Дамиано Манчини.

Профессор писал по-английски, так что перевода не потребовалось. Профессор выражал синьору Магницкому глубокие соболезнования в связи со смертью его отца, известного и глубоко им почитаемого ученого из старинного рода Бодуэн де Куртенэ, и далее в очень осторожных выражениях сообщал, что насчет аварии все не так просто, у властей и полиции есть некоторые сомнения, возможно, авария подстроена. Ведется расследование, и он, профессор Манчини, обещает держать синьора Магницкого в курсе дела.

— Больше писем не было, — сказал отец, когда Маша поглядела на него после чтения, — очевидно, расследование ничего не показало. Но я, как ты понимаешь, не очень ждал, да и не мог вступать в переписку. Тогда было такое время.., не то, что сейчас. Тем более что моего отца, твоего деда, все равно не вернуть.

— А что это он пишет — дед из старинного рода Бодуэн де Куртенэ? Это еще при чем?

— А ты не знала? — отец грустно улыбнулся. Это настоящая фамилия твоего деда — Бодуэн де Куртенэ. Очень старинный род, их предок, герцог Болдуин, участвовал в крестовых походах и в двенадцатом веке был королем Иерусалима.

— Какое в Иерусалиме могло быть королевство? — фыркнула Маша. — Ты ничего не путаешь? Это звучит, как новоржевская империя!

— Это у тебя в голове сплошная путаница! рассердился отец. — Я всегда говорил, что нынешнее журналистское образование ничего не стоит. Чему вас там учат? Ты хоть слышала что-нибудь о Крестовых походах?

— Конечно! — Маша тоже повысила голос. Рыцари Западной Европы вдруг подхватились и решили освобождать христианские святыни от мусульман! В двенадцатом веке!