– Как это?

– А так! Пусть все идет своим чередом. Мне просто интересно, что будет дальше. Интересно будет наблюдать за ним, слушать его ежедневную ложь, очень планомерно двигаясь к финалу. Вы уж извините, что я к вам пришла, больше идти просто не к кому. Все, хватит об этом. Лучше расскажите, как ваши дела? Как далеко вы продвинулись в своем желании найти того человека, что сделал вас нищим?

– Да никак!

Он вздохнул, посмотрел на настенные часы, которые привирали ровно на двадцать минут. Понял, что до утра еще очень далеко, и предложил со смущением:

– Ирина, вы устали, наверное. Может, я вам в своей комнате постелю? А сам тут размещусь. Вы не против?

Чудовищный мстительный протест, подразумевающий соблазнение давнего, тайного воздыхателя, ей удалось подавить с большим трудом. Она понимала, что ореол самой прекрасной и самой непогрешимой с ее головы слетит моментально. Да и вряд ли ему захочется быть орудием мести в ее руках. Так нельзя. Поэтому она согласилась с тем, чтобы скоротать остаток ночи в его комнате. Кое-как приняла душ в старой, проржавевшей едва ли не насквозь ванне, переоделась в шорты и футболку и через пять минут забиралась под чистый пододеяльник, к этому случаю извлеченный Александром с полки в его шкафу.

Ворочалась, ворочалась, долго прислушивалась к тому, как бродит по квартире хозяин, щелкая без конца выключателями. Пару раз выбиралась из кровати и на цыпочках подходила к окну, чтобы посмотреть на свои окна. Там все оставалось без изменений. В их супружеской спальне горел все тот же ночник, свидетельствуя об отвратительном грехе, совершаемом теперь ее мужем с незнакомкой. Принималась даже тихонечко плакать, но потом передумала. Завтра проснется, глаза – как у китайца, нос распухший, лицо одутловатое. Нет, ни к чему это все. Утро все расставит по своим местам…

Александр на кухне жарил яичницу и варил кофе. Пробираясь в ванную с зубной щеткой и косметичкой, Ирина уловила запах и тут же поняла, что голодна. Ужинать вчера в доме отдыха она не стала, дома не вышло, потом уже было не до еды. Теперь бы вот позавтракала с удовольствием.

Приняла душ уже без прежней брезгливости: ко всему способен человек привыкнуть, вот ведь. Вымыла волосы, убрав привычно их в высокий хвост, чуть подкрасилась. Переоделась в джинсы и свежую футболку, распихала все вчерашнее по отделениям сумки и пошла на кухню.

Черт побери! И когда он успел все, интересно? Скатерть откуда-то на обшарпанном столе появилась. Пускай недорогие, но новехонькие тарелочки с чашками. И что особенно ее тронуло – роза в высоком стакане в центре стола. Это так не вязалось с общей обстановкой в этой запущенной квартире. Да и сам Александр тоже показался ей каким-то неузнаваемым. Брюки со стрелками – обрежешься, рубашка с короткими рукавами – цвет в цвет под глаза. И сами глаза показались ей не такими, как прежде, – ожившими, что ли, без привычной подавленности.

– Доброе утро, Саша, – пробормотала она, выдвинула из-под стола старый табурет, предусмотрительно накрытый новеньким чехлом. – Когда же вы все успели?

Признаваться в том, что не спал и ломал остаток ночи голову над тем, где взять денег на все это, он бы под пыткой не стал.

Ну да, созвонился с Женькой в половине седьмого утра. Встретился с ним на остановке. Взял в долг денег, пообещав сегодня же написать заявление об уходе и перейти наконец в контору друга. Потом помчался в круглосуточный супермаркет, купил все необходимое к завтраку с таким расчетом, чтобы и на обед, и на ужин хватило, если вдруг она решит продлить время своего визита. Хотя и верилось в это с трудом. Муженек-то ее с утра укатил на своей машине. Еще восьми не было, как укатил. Саша видел, возвращаясь из магазина. В машине был один, значит, даму его души и тела выпроводил раньше, затемно, чтобы соседи не углядели.

Черт с ним, пускай катит куда хочет. Он лично такому раскладу их семейной жизни даже рад. Отец не зря намекал, что в жизни Ирины не все так благополучно. Видел, наверное, тоже, что творится порой в окнах в доме напротив. Теперь вот и она увидела.

Что-то будет дальше с ней, с ним лично, с ними? Или не будет никаких «их»? И не купится она ни на его любовь неразделенную, ни на хлопоты? Все спустит на тормозах и примется ждать, пока ее красавчик муж напрямую ей не скажет, что давно любит другую женщину…

– Очень вкусно, – похвалила она, допивая последний глоток кофе. – Очень вкусно и красиво. Спасибо вам, Саша. А теперь расскажите мне наконец, как вы тут пытались играть в сыщика? И какие вообще у вас подозрения, кроме пропавших денег, имеются? Они ведь есть, так?

– Да, есть, – кивнул он и отодвинул недоеденный завтрак, говорить с набитым ртом при ней ему показалось неприличным. – Мне кажется, что у отца были гости накануне его гибели.

– Да? А они у него бывали вообще?

– Нет, никогда.