Она сделала пару шагов, остановилась и осторожно заглянула на кухню. Там никого не было. Блюдо с оладьями, кстати, тоже отсутствовало. Либо съел, либо выбросил все вместе с блюдом. А что? Он может, чего ему…

В гостиной на любимом диване Кима тоже не было. Она нашла его в спальне, на кровати. Там, где так надеялась получить покой и отдохновение. У него, как оказалось, были совершенно другие планы на этот счет.

– Ложись, дорогая. Я пододвинусь.

То ли ерничал, то ли бесился, понять было невозможно.

– Ким! Я тебя умоляю! – голос ее надломился, зазвенев от обиды. – У меня нет сил, желания и вообще уже ничего нет, а ты…

– Что я? Я ничего, Люб.

Он смотрел на нее из-под насупленных бровей как-то по особенному. Разобрать вот так вот с ходу было сложно, но что без злости смотрел – это точно. Лежал у самой стенки, любовно поглаживая атлас одеяла рядом с собой, и приглашающе похлопывал по нему ладонью.

– Я ничего… Я хочу просто, чтобы ты легла в постель рядом со мной.

– Зачем? – она настороженно топталась у порога спальни, не зная, как поступить.

– А ты ложись, я тебе расскажу. – Ким улыбнулся одними губами. – Давай, не бойся. Не съем.

Вздохнув, она присела на самый краешек кровати, а потом, не выдержав ноющей тяжести в голове, все же улеглась. Улеглась и тут же закрыла глаза.

– Я посплю, ага? – прошептала она, когда Ким положил руку ей на живот. – Мне что-то вкололи, глаза просто слипаются.

– Люба… Любаша… Дурочка моя…

Это и правда был он, или ей только казалось?! Он говорил ей только что все это?! Нет, видимо, показалось. Зря отказалась от рентгена. Стресс, страх, падение… Врач предупреждал о последствиях. Надо было послушаться.

– Посмотри на меня, – вдруг потребовал он достаточно громко, чтобы быть просто наваждением. – Посмотри на меня, Люба!

Открыть глаза сил стоило немалых. Она чуть повернула голову в его сторону и глянула на него из-под ресниц.

– Чего ты, Ким? Ты звал меня?

– Да… – его глаза были совсем рядом и казались много темнее обычного. – Я звал тебя, Люб… Повернись, а!

Он схватил ее за плечо и потянул на себя, задев ту самую царапину, что она только что обнаружила перед зеркалом.

– Мне больно, – пожаловалась Люба, заглядевшись на его губы, они тоже оказались сейчас непозволительно близко. – Я содрала кожу, когда падала. Не пошла бы я той дорогой, и царапины бы не было.

– Тебя могло сейчас просто не быть, девочка, – шепнул он едва различимо и вдруг с такой силой притянул ее к себе, что Люба, не выдержав, застонала. – Просто не быть, и все… Генка приехал бы, позвонил в дверь и пригласил бы меня на опознание. А, может, вместо меня Иванова бы позвал или Хелина твоего.

– Он не мой, – выдала она робкий протест, боясь спугнуть.

Вдруг скажет что-то нелепое, и он тут же отодвинется, и перестанет гладить ее по спине, и не будет говорить так сладко и так правдиво. Он не врал ей сейчас, она это знала. Он вообще редко врал ей. Можно сказать, никогда. Умолчать мог, соврать никогда.

– Люб… – губы Кима скользнули к ее уху. – Ты прости меня, а?! Я дурак просто… Казался себе взрослым, мудрым, а дурак дураком…

– Почему? – она зажмурилась в ожидании его ответа.

Господи, ну пускай он скажет ей сейчас то, чего она так долго ждет. Пускай скажет, что любит ее. Что любил всегда и никогда не переставал о ней думать. Ведь не так уж это и сложно. Сказал бы, и ей тогда и умирать было бы не страшно. А может, она еще и не умрет вовсе. Все расскажет ему. Все, что знает. И они вместе что-нибудь решат. Ким, он же сильный и надежный. И всегда был таким, только уехал от нее почему-то.

– Почему я дурак? Да потому что уехал от тебя тогда, – прошептал он с горечью. – Нельзя было оставлять тебя. Нужно было плюнуть на все… Или просто рассказать тебе обо всем. А я уехал и все испортил. Ты не дождалась… Вот почему ты вышла замуж тогда, Люб?! Мне было так больно… Я когда шел к тебе в тот день, думал, вот сейчас приду, встряхну ее как следует, и она все отменит. Думал, что мне все по силам. А увидел… Едва не убил, честное слово! Ты вся такая стоишь…

– Какая?.. – ее сердце ныло и разбивалось вдрызг от счастья, каждое его слово отдавалось звоном в голове.

Он говорит с ней! Наконец-то он говорит с ней. Шепчет ей на ухо и воровато трогает ее кожу губами, будто она не чувствует. Чудно-оой!..

– Чужая ты была, Люб. Чужая и высокомерная. Думал, на шею мне бросишься, а ты… Ты сказала совсем не то, чего я ждал.

– И ты!

– И я, – хорошо, что не стал спорить, обвиняя ее во всем. – Наговорил того, что никогда бы не сказал. Ушел и… простоял под твоими окнами до утра. Все хотел вернуться и все переделать. Все, чтобы по-другому…