– Солнечногорский проезд, дом одиннадцать.

– Это на «Водном стадионе». Поедем через Третье кольцо, – сказал Губанов.

– Там – пробка. Я смотрела в Яндексе.

– Тогда в объезд, – Дмитрий направил машину в другую сторону.

– Расскажете нам про улики? – Маша уставилась на Дмитрия широко распахнутыми глазами.

Он глубоко вздохнул:

– Идет первый этап реконструкции событий, физические улики неоднозначны. К тому же, как вы знаете, не я руковожу следствием.

– Как можно подозревать в убийстве Деда Мороза? – удивилась Лера.

– Почему нет? – Губанов задал вопрос с самым серьезным видом. – На записи ясно видно, что в момент убийства он стоял рядом с Шостоком. За час до того побывал в его кабинете. Потом кому-то позвонил. Да и само его появление в бизнес-центре по времени совпало с гибелью Реутова.

– Улики – упрямая вещь! – торжественно заявила Маша.

– Вот именно, – поддержал ее Дмитрий. – Только их нужно правильно выстроить, чтобы придать делу определенность. Истина в том, что пока слишком рано делать выводы, особенно в таком деле, как это.

– И все-таки, – вмешалась Лера. – В деле фигурируют три убийства. Их будут объединять?

– Это не в моей компетенции, – сказал Дмитрий.

– Но ведь все погибшие получили черные метки. Я отдала Васину два конверта. Он может, по крайней мере, выяснить, кто их послал?

– Может. – На протяжении всей беседы Губанов сохранял ровное настроение и охотно отвечал на вопросы. – Я сам ездил в экспресс-доставку. За первым конвертом курьера вызвали на Курский вокзал к стойке администратора. Письмо ему отдавал мужчина лет сорока, по внешнему виду – бомж. Данные отправителя, конечно же, вымышленные. Другой конверт, тот, что адресован Шостоку, забрали на Казанском, тоже у стойки администратора. Курьер вспомнил о похожем случае на Белорусском вокзале. Диспетчер экспресс-доставки пообещала проверить по базе данных, не было ли других случаев.

– Три письма – три трупа, – заключила Маша после небольшой паузы.

– Васин заинтересовался версией Деда Мороза. Сейчас выясняют, что он за личность, откуда взялся, куда звонил после убийства. – Губанов наморщил лоб. – Если бы знать, зачем он приходил к Шостоку, о чем они говорили…

– В тот день Виктор Иванович не принимал посетителей, – заметила Лера.

– Еще интересней. – Дмитрий повторил: – Эх, знать бы, о чем они говорили…

– В кабинете Шостока, как и в приемной, нет видеонаблюдения. – Он считал, что это бесполезная трата денег.

– Как видите, ошибался ваш Виктор Иванович.

Автомобиль въехал на площадь, уставленную палатками и дешевыми магазинами. Поодаль над железнодорожными путями высился металлический виадук.

– Платформа «Моссельмаш», – прокомментировал Дмитрий. – Одиннадцатый дом где-то рядом…

– Вот эта высотка, – показала рукой Маша.

– Приехали, – Губанов припарковал машину.

– Не позавидуешь старику. – Маша достала зеркальце и, взглянув в него, кинула в сумку. – Из центра попасть в такую задницу.

– Кто бы его спрашивал, – невесело усмехнулась Лера.

Они беспрепятственно прошли в подъезд, на котором не было кодового замка, и поднялись на третий этаж. На лестничной площадке пахло масляной краской, пылью и свежеизвергнутой мочой.

Дверь открыли без лишних вопросов. Перед ними стоял худощавый старик в майке и растянутых тренировочных брюках. Седые волосы расчесаны на пробор. На кончике носа держатся очки, поверх которых смотрят глаза, когда-то бывшие голубыми.

– Федоров Валерий Кузьмич? – спросил Дмитрий.

– Я.

– Почему открываем дверь, не спросив?

– Чего?

– Говорю: почему не спрашиваете, кто пришел, прежде чем открыть дверь?

В комнате орал телевизор, прислушиваясь к нему, старик тем не менее отреагировал на последнюю фразу Губанова и ощетинился:

– А ты что, паршивец, жизни меня пришел учить? Щас как возьму бейсбольную биту да и спрошу, кто ты таков! – Он сделал вид, что хочет пойти в комнату.

– Остынь, отец, – миролюбиво сказал Губанов. – Закон преступить легко. – Он усмехнулся. – Особенно когда у тебя есть бейсбольная бита. А вот безопасность никогда лишней не бывает. Тебе что, трудно спросить: кто там?

– Кто там? – спросил дед, прислушиваясь к телевизору.

– Дверь-то уже открыта.

– Ты зачем пришел? – поинтересовался старик.

– Поговорить.

– Тогда заходи.

– Нам тоже можно? – спросила Маша.

– Ну, неужели… – старик впустил их в квартиру, захлопнул дверь и стремительно удалился в комнату.

Все трое прошли следом. Из обстановки в ней были только диван и маленький телевизор. Вдоль стен громоздились коробки и полиэтиленовые мешки.

– Только что переехал, – бросил старик, не отрывая глаз от экрана.